Очерки уголовного мира царской России. Аркадий Францевич Кошко

разве трезвый я бы посмел?!

      Пожурив его еще немного, я отпустил Семечкина на все четыре стороны и, конечно, не возбудил о нем дела.

      Радость Семечкина была безбрежна.

Недостойный иерей

      Как-то в 1907 году в Петроградскую сыскную полицию обратился сенатор X. Начальник полиции В. Г. Филиппов отсутствовал, и я, в качестве помощника, заменяя его, принял сенатора.

      Ко мне вошел старик лет шестидесяти, весьма почтенного и благообразного вида и, сев в предложенное кресло, с опаской огляделся и негромким голосом заговорил:

      – Я обращаюсь к вам по весьма щекотливому и, разумеется, совершенно секретному делу. В моей семье произошло несчастье, «и, быть может, вы сможете если и не ликвидировать его совсем, то, по крайней мере, ослабить его печальные последствия.

      – Я к вашим услугам, ваше превосходительство.

      Сенатор, беспокойно взглянув на меня, продолжал:

      – Видите ли, у меня сбежала дочь, – и он сделал паузу.

      Затем: – Это бы еще куда ни шло! Мало ли бывает: молодость, романы, любовь и подобные бредни. Но несчастие в том, что выбор моей дочери пал черт знает на кого. Ну, будь там какой-нибудь корнет, гусар, адвокат, артист, наконец, готов примириться на длинноволосом студенте, а то, подумайте, – кучер!

      Грязный, неопрятный мужик, с дегтем, кислятиной и вшами!

      Какая муха ее укусила, – ума не приложу. Во всяком случае, ни воспитание, ею полученное, ни среда, ее окружающая, не могли привить подобного вкуса. Я просто теряюсь в догадках, что это: эротическое помешательство или желание опроститься по рецепту Толстого? Быть может, я выжил из ума, отстал от века, впал в детство, но решительно отказываюсь понимать поведение моей Наточки.

      Лошадиный Ромео умчал ее куда-то, и вот уже несколько дней, как об ней ни слуху ни духу. Я очень, очень прошу вас: помогите мне разыскать мою девочку. Но, ради Бога, никакой огласки, никакого скандала – это так важно и для ее чести, и для моей репутации.

      Я успокоил, как умел, старика, обещав немедленно приняться за поиски.

      Отыскать Тимофея Цыганова не представляло труда, так как имя его нам дал сенатор, а улицу, дом и квартиру – адресный стол. Я решил вызвать его в сыскную полицию и поговорить сначала по-хорошему.

      Ко мне в кабинет вошел здоровенный малый, краснощекий, с длинной черной бородой лопатой и волосами, обильно смазанными деревянным маслом и подстриженными в скобку.

      – Здравствуй, Тимофей!

      – Здравия желаю, г. начальник!

      – Послушай, братец, что ты там затеял?

      – Это вы насчет чего же изволите?

      – Полно, Тимофей, притворяться! Сам знаешь, что насчет сенаторской дочки говорю.

      – Ах, эвона про что!

      – Ну, так как же?

      – Так что? Счастье мое, линия, стало быть, такая подошла!

      – Счастье-то счастьем! Но подумай, что же ты делать с нею станешь? Разве она тебе пара?

      – Известно: делать буду то, что обыкновенно делают. А пара она мне али нет, – это уж дело мое.

      – Что же ты воображаешь, что сенатор на это и согласится?

      – А, пущай их не