Ковчег-Питер. Коллектив авторов

проложенным рельсам, по расписанию, с ожидаемыми остановками. Мне нравится безличность этих поездок. Там, где-то впереди, сидит машинист, для которого я всего лишь еще одна пассажирка: вошла в вагон на очередной станции и выйду на конечной. Также, наверное, смотрит на меня с неба Бог.

      Антон

      Она ушла, и я встал, прошелся по дому, по участку. Блин, все бы здесь переделал. Выкрасил бы стены ярко, от калитки проложил бы зигзагом дорожку, натаскал бы из леса камней, за домиком бы пруд выкопал. Что же у нее все такое скучное! Как будто она сама себе надоела, как будто сквозняком каким-то все выдувает. Походил по участку. Очень хотелось что-то сделать. Она же могла мне говорить все эти пять лет: «Перепиши все заново!» или «Выйди из класса и зайди нормально!» Я бы тоже ей хотел что-нибудь такое сказать. Мидия Павловна, закройте глаза, а потом проснитесь нормально! Войдите радостно в новый день. Съешьте что-нибудь вкусное. Только обязательно с красивой тарелки. Наденьте что-нибудь нарядное. Оглядитесь, полюбите этот свой домик. Сделайте так, чтобы вам было тут хорошо.

      Домик-то довольно уютный, просто потертый, много каких-то сломанных инвалидных вещей. Понятно, что все эти чашки с надбитыми краешками, стулья с потертыми сиденьями, тряпочки какие-то сосланы сюда доживать, после того как их служба в городской квартире была окончена, но все равно.

      Подмел пол. Позавтракал. Помыл посуду. Потом придумал, что сделаю. У них есть здесь на соседней улице магазинчик на два зала. В одном – продукты, в другом – хозтовары. Кажется, я видел там банки с краской. Отлично! Если обновить рамы на окнах, дом сразу станет выглядеть лучше. Говорят ведь, что окна – это глаза дома. Недаром же девушки всегда глаза красят. Смайлик.

      Лидия Павловна

      Теперь за окном проплывали уже не зеленые поля, а какие-то постройки. Бесприютные приметы человеческой городской жизни: склады, стопки бетонных плит, авторемонтные мастерские, пыльные полоски дорог.

      И я почувствовала, как внутри меня закрываются какие-то створки, только что распахнутые широко, чтобы впустить перестук колес, зелень за окном, спокойные отрешенные лица пассажиров. Мидия Павловна. Ракушка. Вчера мне было неприятно узнать об этой кличке. А сейчас я вдруг почувствовала, что дети были правы. Я – мидия. Я хочу отгородиться от грубого, чужого, злого, некрасивого. Я хочу закрыться и остаться там с моими книгами, любимыми передачами, хорошими фильмами и песнями, с немногими дорогими мне людьми. Мне достаточно стало мира внутри двух створок моей жизни. Одна створка – утро, вторая – вечер. Одна – начало моей жизни, вторая – ее окончание. От и до.

      Потом замелькал город, довольно неприглядный здесь, вдоль железнодорожного полотна, но уже обжитой, с мелькающими человеческими фигурками.

      Электричка, снизив скорость, подъезжала к вокзалу медленно, словно никак не могла выбрать, у какой платформы остановиться. Из-под колес веером расходились пути. Что-то резко выкрикивал в трубку мобильного телефона ремонтник в ярком оранжевом жилете, словно предупреждал