Участники. Денис Епифанцев

Теперь мы медленно движемся вдоль правого нефа, за первым рядом колонн, здесь что-то вроде вип-зоны. Сам неф – это галерея со стеклянной крышей, задрапированной парусиной и стенами. Отсюда можно выйти прямо в сад, разбитый на крыше здания, – там курят. Здесь глубокие шоколадного оттенка диваны и кресла с широкими деревянными полированными подлокотниками и низкие стеклянные столики, дорогие, как в фильмах Линча. Сидят красивые люди. Диваны мягкие и глубокие, поэтому видны только лица, подсвеченные телефонами, и колени.

      – Ну ты же знаешь, сейчас никто не ходит в клуб без повода. Просто так в клубы сегодня ходят только страшно одинокие люди, которых никто не позвал на квартирник.

      – Ну, во-первых, Ваня – она называет имя диждея – сделал ремикс на Эхнатона Гласса. Ты слышишь?

      Я прислушиваюсь и понимаю, что музыка – это не саундтрек к фильму «Трон», не DaftPunk, как мне показалось вначале, а действительно очень похоже на оперу 1983 года, которой добавили битов. Тут ускорили, там закрутили в кольцо. Получилось немного забавно. Опера Гласса, очень красивая и структурная, перестала быть оперой в академическом смысле, но стала очень хорошей клубной музыкой.

      – Эхнатон – фараон, который придумал монотеизм в религии и реализм в искусстве.

      – А во-вторых, мы здесь, чтобы сделать селфи.

      – Селфи? – Я приподнимаю одну бровь и делаю еще глоток.

      – Помни – презрительное отношение к чему-нибудь не демонстрирует твою тонкость и вкус, а просто маркирует тебя глупостью.

      Но я объясню.

      Мы подходим к столику, за которым сидит смутно знакомая компания. Она подталкивает меня к креслу, сама садится немного боком на подлокотник. Ее тело изгибается в суперхиазме.

      – Как ты знаешь, публичная личность или публичный интеллектуал, как принято называть это явление в западном обществе, производит себя. – Она говорит негромко, немного наклонившись к моему уху, но акустика устроена так, что ее слышат все за столом, кто хочет слушать. – Точнее, он производит контент, который маркирует его как публичного интеллектуала. Интеллект, как ты помнишь, – это не свойство, интеллект – это стратегия. Как и хороший вкус, кстати. Это тоже стратегия.

      Это производство и распространение контента, который маркирует интеллектуала, должно принести ему символический капитал, который он позже конвертирует непосредственно в деньги – гонорары от книг, статей и выступлений или в престижную, хорошо оплачиваемую академическую должность.

      Согласен?

      Не перебивай.

      Как ты знаешь, производство контента – это масштабируемая экономическая деятельность. Это поле, где можно выиграть крупную сумму денег, если знать, где и когда ставить.

      Я где-то читала объяснение, почему Дюшан был сверхуспешным художником, поп-звездой своего времени. Его «Обнаженную, спускающуюся с лестницы» купили на хайпе даже не видя. Какой-то техасский нефтяной магнат прислал телеграмму, что покупает за любые деньги. И так было со всем, чем