Трое из Коктебеля. Природоведческая повесть. Лидия Згуровская

не сказали, ая не спросил имя французского поэта… ну, того, что понравившееся нам с вами стихотворение написал.

      – А-а-а, я разве не сказал? Жак Превер. Стихи его опубликованы в «Библиотеке журнала „Огонек"». Небольшие такие книжечки выходят. Недавно она опубликовала Ираклия Андроникова. Вы его, наверное, знаете, он, по-моему, ваш ровесник.

      – Ну как же, я даже лично знаком. Доброй ночи, Саша. Заглядывайте.

      – Да уж теперь куда я денусь, – улыбнулся я и пошел домой.

      Про Ивасика, любовь и разбитые очки

      Если кого я люблю, я нередко бешусь от тревоги,

      что люблю напрасной любовью,

      Но теперь мне сдается, что не бывает напрасной любви,

      что плата здесь верная, та или иная.

      (Я страстно любил одного человека, который меня не любил,

      И вот оттого я написал эти песни.)

Уолт Уитмен

      На следующий день, часов в семь утра, меня разбудила гроза. Вставать не хотелось, и некоторое время я лежал, глядя вверх на дырку в кровле, сквозь которую виднелись куски темно-фиолетового грозового неба. После гулких раскатов грома слышался странный трескучий звук. Казалось, что кто-то огромный и сердитый в ярости раздирает крепкую простыню неба, а места разрыва мгновенно кантует ослепительным блеском. Первая тяжелая капля гулко шлепнулась на крышу и спросила: «Тут?» «Тут, пока тут», – усмехнулся я. «Тут, тут, тут» – радостно зачастили капли, и сразу же тугие струи дождя ринулись сквозь щель в шифере и мигом намочили подушку и угол матраса. Я вскочил, схватил в охапку постель, поспешно спустился по лестнице и влетел в сенцы. Отряхнувшись, как мокрый пудель, пристроив на сундучке матрас, я тихонько приоткрыл дверь и вошел в кухню. Стоя ко мне спиной, Баба Бер хлопотала у печки, жарила оладьи и тоненьким скрипучим голосом пела:

      Говорят, в старину люди добрые

      Знали путь к теремам солнца красного.

      Да забыт теперь заговор солнечный —

      Залегла та дорога туманами,

      Заросла вся колючим репейником:

      Не пройти, не проехать и конному…

      Баба Бер потянулась за солью и, увидев меня, ойкнула:

      – Фу, напугал, окаянный! Чего, как тать, подкрался?

      – Твой языческий гимн Яриле-солнцу слушал. Откуда его знаешь?

      – Какой еще гимн?! Песня это старинная, народом сложенная. От бабки своей слышала, лет сто тому назад она певала и меня махонькую девчонку учила… А что хорошая, так хорошая, не то что твисты да швейки ваши заполошные. Время пройдет, от них в головах людских и мути не останется, а песня народная из века в век людьми бережется, в душе и в сердце пестуется.

      – В твоей песне, Баба Бер, все правильно. Об этом хороший писатель Николай Сладков сказал: «Не таким был когда-то мир природы – нам достались его развалины, исчезает простор – и мы начинаем толкаться».

      – А я что тебе говорю? Что в народе ведется, то и нас не минется. Так и писатель твой: в народе на языке, а у него на бумаге.

      – Ну