Одна женщина, один мужчина (сборник). Тимофей Николаевич Шевяков

может, закрутился и забыл, а может, просто не заметил сообщения. Прошли четыре долгих, ничем не примечательных года. Татьяна провела их словно в тумане – как-то жила, что-то ела, где-то работала. Осень, зима, весна, лето, снова осень, снова зима.

      А потом настал день, когда она выдохнула, вынырнула из убаюкивающей круговерти, оглянулась – и остро заскучала по нормальной жизни. Чтобы муж, дети, дом. Семья. Опыт предыдущих отношений ничего радостного не сулил, да и надеяться было не на кого – хороших мужиков уже разобрали, а нехороших нам и задаром не надо, поэтому наша героиня, после недолгих, но бурных размышлений, решила действовать.

      И вот однажды вошла Татьяна в троллейбус, прямая и безразличная, погруженная в свои мысли, села к окошку – курточка болотного оттенка с неприлично свалявшимся енотовым воротом, леггинсы, откровенно обтягивающие круглые колени и уже обвисший крупноватый зад, сумка с аляповатой облупленной застежкой, и – но! – нежно-василькового цвета кашемировая кофта, единственная вещь в гардеробе, которую не стыдно надеть. Татьяна бережно стирала ее в теплой воде, обязательно детским шампунем, заворачивала в полотенце, чтобы убрать лишнюю влагу, а потом раскладывала на кухонном столе – сушиться на сквозняке. Кофту эту она приобрела на распродаже, за какие-то смешные деньги, и теперь носилась с ней по квартире, от ванной к окну, от окна к шкафу, обкладывала лавандой, чтобы моль не попортила, и надевала в исключительных случаях – когда нужно было выглядеть хотя бы относительно достойно. Такая вот унылая, набившая оскомину «невыносимая легкость бытия», к которой приговорены миллионы женщин во всем мире, а в данном конкретном случае наша Татьяна, невольное олицетворение образа многострадальных жен. Большая, бесформенная, наивная и немного инфантильная, но добрая Татьяна, отзывчивая и преданная – до зубовного скрежета мужа, маячившего где-то впереди, пьющего и неопрятного, с могучим храпом по ночам, и это в маленькой двухкомнатной квартире с окнами на Коровинское, допустим, шоссе. Тут же свекровь, выжившая из ума восьмидесятилетняя карга, наотрез отказавшаяся помогать с внуками, – питается отдельно, оберегает свою еду как зеницу ока, вплоть до замеров линейкой уровня супа в кастрюле.

      И наша Татьяна, каким-то лишь ей ведомым образом вычислив беспросветность своего будущего, надела упомянутую выше холимую и лелеемую кофту, заняла у подруги две тысячи рублей и поехала к Антонине Всезнающей, ясновидящей и целительнице, обещающей за один сеанс белой магии счастье, любовь, удачу и другие завлекательные блага. Ехала она не без чувства легкого смущения и тревоги, но почему-то в твердой уверенности, что визит к гадалке не пройдет даром и отвадит ну хотя бы свекровь: пусть умрет за полгода до их встречи с суженыи, тот будет в отчаянии от горя, уйдет в глухой запой, но Татьяна его спасет, окружит заботой и нежностью, и любовь сотворит чудеса, он бросит пить, откроет свое небольшое, но прибыльное дело, со временем они обменяют квартиру на дом за чертой города, подальше от грязи и смога, она разобьёт во дворе цветник… Тут же возникает