Забытые в небе. Борис Батыршин

города прекратила работать не только проводная, но и радиосвязь, а так же любые электронные устройства. К 17.00 начали приходить первые сообщения о так называемой Пластиковой Плесени – случаях стремительного разложения полимерных материалов. Счёт умерших от ураганных отёков гортани к тому моменту шёл на десятки тысяч…

      – Всё валяешься, бездельник?

      Он открыл глаза. Татьяна стояла перед ним – в крошечном купальнике, платке-парео на бёдрах и огромных тёмных очках. Сентябрь в этом году выдался на редкость жаркий, и прогулочная палуба постоянно была забита загорающими.

      – Я наверх. А ты – прими душ скорее и присоединяйся. Так и быть, займу тебе шезлонг. До Химок ещё часа четыре, надо напоследок позагорать. А то в ГЗ как не выберешься на верхние балконы – каждый раз не протолкнуться от студенток. Солнечные ванны принимают, бездельницы, нет, чтобы науки учиться…

      – А хорошо, что мы в Тверь вырвались, правда? Сто лет в нормальных городах не была…

      Егор кивнул, соглашаясь с подругой. Это была его идея: провести вместе две недели подальше за МКАД. Некоторые неудобства, правда, доставила Татьянина средняя форма Эл-А спасали «порошки», которые он специально выпросил у Евы. Та объяснила, что после этих снадобий «Зов Леса» Татьяне не грозит главное, в течение полугода избегать повторного приёма. В результате девушка всю дорогу до Химкинского терминала чихала, тёрла слезящиеся глаза – но, оказавшись за МКАД, и думать забыла о своём недуге. Далее последовали полторы недели рая в люксе лучшего отеля Твери, долгие прогулки по восхитительно свободным от дикой флоры улицам, ночные клубы, театр, рестораны… И завершающий аккорд – возвращение на борту круизного теплохода, трижды в сезон возящего в лес партии туристов, готовых терпеть приступы Лесной Аллергии и таможенные досмотры ради возможности однажды небрежно бросить: «…когда я был в Московском Лесу…» И наслаждаться почтительным изумлением собеседников.

      За вояж, обошедшийся в кругленькую сумму, следовало благодарить Бича. Точнее – настойчивость, с которой тот выколотил из Трена откупные за взятую в Грачёвке лабораторию Порченого: известняковый Серый Стол, батарею колб, бутылей, реторт с дурнопахнущими растворами. А так же охапку пергаментных, папирусных и неизвестно ещё каких свитков и россыпь инструментов из драгоценной чёрной бронзы. Той самой, секрет выплавки которой Петровская Обитель тщательно скрывают от чужаков.

      Поначалу друид собирался без лишних разговоров конфисковать всё: «это похищено из Обители, и должно быть туда возвращено!». Бич заупрямился, пригрозил закатить грандиозный скандал на весь Лес – и после долгих препирательств Трену пришлось, скрепя зубами, пойти на попятную. А дальше – он, Бич и старый егерь дядя Вова долго препирались, оценивая каждую склянку и каждый бронзовый ножичек. Обитель выкупила «трофеи» за целую гору снадобий и эликсиров собственного производства, после реализации которых (спасибо Кубику-Рубику, давшему правильную цену) каждому из участников налёта на Грачёвку досталась кругленькая сумма.

      Егор