Три грации на обочине. Лариса Соболева

рассказала о себе, уложившись в одну-единственную фразу:

      – Я нигде не работаю, замужем, хобби у меня нет, но есть дочь. – Потом из вежливости поинтересовалась: – А вы кто? Чем занимаетесь?

      – М-м-м… юриспруденцией.

      Ответ уклончив, и Тамара это отметила, настаивать на подробностях не стала, по всей вероятности новый знакомый интересовал ее не больше, чем утренние туманы ранней осенью. Так и он не собирался жениться на ней, но перекинуться парой слов в парке с приятной женщиной, выпадающей из средней статистики, – что в этом дурного? Между прочим! Их объединяет кое-что общее: Тамара гуляет с Гретой при любой погоде, во всяком случае, дождь ей не помеха, Павел бегает – хоть дождь, хоть град, хоть пурга, так что есть о чем поговорить.

      Сейчас время разъединения, подавляющая часть горожан испытывает острый дефицит общения, но почему-то люди не находят путей друг к другу, чтобы просто потрепаться о той же погоде и последних новостях. Этого вполне достаточно для подмены одиночества иллюзией дружбы. Терехов из общей массы не являлся исключением, ему тридцать один, а вокруг вакуум, старые друзья разлетелись кто куда, ведь мест на земле необозримое множество, новые не припали к сердцу. Да и выбирать уже сложно, так как планка максимально завышена, потому и выбор ограничен, а в данном случае – никаких претензий, обязательств, связей.

      – У вас проблемы? – прервала ход его мыслей Тамара с едва заметной усмешкой и вернула ему фразу: – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

      – Конечно, можете, – улыбнулся он на все тридцать два, не тронутых стоматологом. – Приходите сюда каждый день, гуляйте и не меняйте маршрута.

      – Вы, наверное, не расслышали… я замужем.

      Она неправильно поняла, но он не стал смеяться, только заверил:

      – У меня отличный слух, выше среднего! И даже музыкальный.

      Словно сомневаясь в его слухе, одновременно желая удостовериться, что задней мысли у Павла нет и приставания молодого человека всего-навсего от скуки, Тамара, неторопливо идя к выходу, снова уставилась на него. Выглядел он довольно искренним, обычно в глазах ловеласа дрожит особый блеск – хитроватый и голодный. В конце концов, границы Тамара обозначила, нарушать их не позволит, теперь можно в свою очередь поинтересоваться исключительно из вежливости:

      – Тогда и вы расскажите… Я здесь гуляю с Гретой уже три года, но до нынешнего лета вас не встречала. Вы нездешний, да?

      – Разумеется, нет. В этом городе я родился, ходил в детский сад, потом с мамой уехал, учился, женился, развелся, работаю. До недавнего времени работал далековато, а чуть больше трех месяцев назад вернулся – отец умер и оставил нам с мамой большую квартиру, гараж, машину, дачу…

      – Простите, я не знала…

      – Конечно, не знали, вот и не стоит огорчаться, тем более извиняться.

      Он слишком беспечно упомянул отца, что не могло не удивить, вероятно, у него есть на то свои причины, углубляться в которые Тамаре незачем. Метров десять она шла молча, думая о чем-то своем,