В августе 1941. Александр Оришев

пропаганды тезис об империалистической войне, в возникновении которой виновата буржуазия всех стран, прежде всего Англии и Франции, что в определенной степени было на руку не только СССР, но и Германии. Начать освободительную войну против английской и французской плутократии призывал в то время Коминтерн – важнейший инструмент мировой революции в руках Кремля.

      Победы вермахта в Европе произвели сильное впечатление в Иране. С каждым днем среди иранцев крепла вера в то, что Гитлер способен принести им свободу от английского господства. Антианглийский потенциал здесь накапливался столетиями, а сейчас возникла реальная возможность раз и навсегда покончить с зависимостью от грозного британского льва.

      В Тегеране пришли к выводу, что пока в Европе полыхает пламя войны, Германия не представляет угрозы Среднему Востоку. По мнению иранских лидеров, угроза могла исходить либо от Москвы, либо от Лондона. В Иране считали, что подписанный 23 августа 1939 г. пакт Риббентропа – Молотова развязывает руки северному соседу, т. е. в ситуации, когда державы «оси» и страны западной демократии вступили в смертельную схватку, уже никто не помешает большевикам воплотить в жизнь свои экспансионистские планы мировой революции на Востоке. Ответные меры в отношении СССР примет Великобритания, что в конечном счете приведет к началу боевых действий между британскими войсками и Красной Армией. И, скорее всего, ареной этих боев станет территория Ирана. Именно такого варианта развития событий пытался избежать Реза-шах.

      Подписание в Москве 28 сентября 1939 г. советско-германского договора о дружбе и границе вызвало в Иране новый виток обеспокоенности. Так, в телеграмме от 3 октября 1939 г. поверенного в делах США в Иране Энгерта в Госдепартамент говорилось о раздражении шаха советско-германским пактом. Его подписание требовало от иранского правительства лавирования в отношениях не только между Англией и советско-германским блоком, но и в отношениях с СССР, и с Германией. В этих условиях Реза-шах опасался открыто поддержать ту или другую сторону, так как, оценивая международную обстановку, полагал возможным вторжение СССР при поддержке Германии, если Иран примет сторону англо-французской коалиции. Не исключал он и вторжение в Иран Англии в случае присоединения Ирана к державам «оси».

      Как ни мала была с точки зрения сегодняшнего дня вероятность ввода советских войск осенью 1939 г. в Иран, все же в Тегеране считались с ней вполне серьезно. На этом можно было сыграть, что и сделала германская пропаганда, инспирировав слухи о готовящемся вторжении Красной Армии в Иран. Следует сказать, что подобные слухи периодически возникали, гасли и появлялись снова. В октябре 1939 г. корреспондент ТАСС, передавая свой разговор с германским коллегой, сообщал из Тегерана: «По словам берлинского корреспондента Херста, немцы откровенно заявляют, что независимо от любого исхода войны Советский Союз окажется победителем… что по неподтвержденным сведениям СССР стремится заключить соглашение с Турцией и Ираном с целью