Рассказы и стихи. Олег Никитин

свое излюбленное пиво «Пикантное».

      – А про клопов.

      – Ты бы лучше встал и подавил их, чем статьи писать.

      – Да ты послушай, о чем речь-то! Я подумал: человек произошел от обезьяны, а клоп от кого? Ну?

      – Клоп-то? Э-э… Да хрен его знает!

      – То-то же! Клоп – это самое первое звено в эволюции! Он первичен, ты понимаешь?

      – Ну и что? – Пиво у Вадика заканчивалось, и в его голосе появилось пока еще слабое раздражение.

      – А то! Вот про это и статья. Ну, что скажешь?

      – Иди-ка и постучи по ним молотком, вот что я скажу.

      – Ни черта ты не понимаешь в биологии!

      Влад нехотя достал из тумбочки молоток, рабочая поверхность которого была обильно покрыта засохшими кровавыми пятнами, и взобрался на спинку кровати. Под самым потолком, за краем облезлых обоев, у них в комнате обитали клопы, и каждый вечер Влад и Вадик по очереди лазили туда и простукивали весь периметр комнаты. За раз удавалось убить едва ли штук сорок, остальные, почуяв угрозу по вибрации стен, успевали спрятаться в каких-то недоступных для молотка щелях…»

      – Здорово, паря! – вскричал кто-то над ухом Улина, хлопая его по плечу. Это был организатор фестиваля Чебоксаров. – Извини, что не встретил, дел по горло. Хранишь ли ты заветы Де-Голлевой? Чтишь ли их? – вдруг и строго вопросил он.

      – Само собой. Так это ты придумал ее изречения по стенам развесить?

      – А то кто же? Ладно, мне недосуг. – Чебоксаров с отвращением покосился на бутылку водки. – Нормально устроился? Скажи только, как тебя зовут по-настоящему, да я пойду, мне еще с киношниками по телефону договариваться.

      – Никанор.

      – Тьфу, что за имечко! Лучше никому не говори, а я уж буду молчать.

      Он тепло кивнул Аделаиде и пропал, оставив Улина в одиночестве. Тот вернулся к рукописи погибшего литератора.

      «…Предков убиваю», – шевелилась в его голове мысль, когда он наметил первый бугорок на обоях – там любили проводить минуты отдыха насосавшиеся человечьей крови насекомые. Занеся руку с молотком, он опустил тяжелый металл на выбранное место. Из-за края обоев вверх брызнула неожиданно густая струя крови, будто лопнул не клоп, а что-то намного более значительное по размерам. Несколько густых, вязких капель попало ему на тыльную сторону ладони. Влад вздрогнул и выронил молоток, с мягким стуком упавший на одеяло. Багровые кляксы на коже стали медленно шириться и расползаться, сливаясь по цвету с проступившей мышечной тканью человека…»

      – Что читаешь? – спросил его веселый голос, в обладателе которого Улин узнал корреспондента центрального журнала «Мистику и ужасы – в жизнь!» Педерсена. Тот постоянно разъезжал по разного рода конвентам и даже один раз выступал в телевизионной передаче «Судьба замечательных литераторов и критиков» по поводу юбилея Де-Голлевой.

      Педерсен шлепнулся на стул и призвал Аделаиду.

      – Жбан квасу, – сказал он ей. Через минуту он уже отхлебывал из огромной кружки свой любимый напиток.

      Улин рассеянно молчал,