Скрижали судьбы. Себастьян Барри

постучал в дверь – не то что этот бедняга, который прибирается у меня в комнате, Джон Кейн его зовут, если только я правильно пишу его имя, а я сейчас записала его в первый раз, – и когда вошел, то я уже сидела за пустым столом.

      Доктор Грен, я думаю, человек незлой, и поэтому я встретила его улыбкой. Утро выдалось очень холодным, и все вещи в комнате были покрыты морозным налетом. Все так и переливалось. На мне самой были надеты все мои четыре платья, так что я неплохо укуталась.

      – Гм, гм, – сказал он. – Розанна… Гм. Как себя чувствуете, миссис Макналти?

      – Очень хорошо, доктор Грен, – ответила я. – Очень любезно с вашей стороны навестить меня.

      – Это моя работа, – сказал он. – У вас в комнате сегодня убирали?

      – Еще нет, – ответила я. – Но Джон, наверное, вот-вот придет.

      – Наверное, – согласился доктор Грен.

      Затем он прошел к окну и выглянул наружу.

      – Холоднее дня еще не было, – заметил он.

      – Не было, – согласилась я.

      – У вас все есть, что нужно?

      – В основном да, – ответила я.

      Затем он уселся на мою постель, так будто это была самая чистая постель во всем христианском мире, вытянул ноги и поглядел на свои ботинки. Его длинная седеющая борода заострена как топор. Борода-изгородь, борода святого. На кровати подле него лежала тарелка с остатками бобов со вчерашнего ужина.

      – Пифагор, – сказал он, – верил в переселение душ и потому упреждал нас быть особенно осторожными при поедании бобов, на тот случай, если ешь душу своей бабушки.

      – О! – отозвалась я.

      – Так говорится у Горация, – сказал он.

      – А к консервированным бобам это тоже относится?

      Доктор Грен прекрасен тем, что чувство юмора у него отсутствует напрочь, но в этом-то и весь его юмор. Бесценное качество в таком месте, как это, уж поверьте.

      – Итак, – повторил он, – вы чувствуете себя хорошо?

      – Хорошо.

      – Сколько вам уже лет, Розанна?

      – Думаю, сотня.

      – Не правда ли удивительно – так хорошо себя чувствовать в сто лет? – спросил он так, будто бы это в какой-то мере была и его заслуга, хотя, наверное, так и есть. В конце концов он наблюдает меня уже тридцать с лишним лет. Сам он тоже уже стареет, но еще не так стар, как я.

      – Очень удивительно, доктор. Но меня многое удивляет. Меня удивляют мыши. Меня удивляют забавные зеленые лучики света, которые стучатся в это окно. Меня удивляет то, что вы навестили меня сегодня.

      – Очень жаль, что мышей у вас так и не вывели.

      – Мыши тут будут всегда.

      – А разве Джон не ставит мышеловки?

      – Ставит, но не слишком аккуратно. Мыши съедают весь сыр и преспокойно убираются восвояси, как Джесс Джеймс[6] со своим братом Фрэнком.

      Правой рукой доктор Грен стянул кожу на лбу к переносице и помассировал ее. Затем он потер нос и тяжело вздохнул. В этом вздохе были слышен каждый год, который он провел в этом заведении,

6

Джесс Джеймс (1847–1882) – известный американский гангстер.