Шоковая терапия. Джеймс Хедли Чейз

радиоприемников. От моей хижины до Глин-Кэмпа было четыре мили. Раз в неделю я ездил в поселок за продуктами, после чего заглядывал к шерифу Джефферсону, чтобы поболтать и выпить стопку яблочного самогона.

      В нашей истории Джефферсон играет важную роль, так что лучше сказать о нем пару слов прямо сейчас. Он трудится в должности шерифа уже почти полвека. Точный возраст его неизвестен, но старожилы единодушно утверждают, что ему за восемьдесят. И сам Джефферсон, и местные жители прекрасно понимают, что для такой работы он уже староват. Несмотря на это, его вновь и вновь выбирают шерифом, и он всегда согласен пойти на новый срок. Представить Глин-Кэмп без шерифа Джефферсона – все равно что вообразить себе Нью-Йорк без статуи Свободы.

      В поселке есть еще один персонаж, о котором нужно упомянуть с самого начала. Это док Моллард.

      Док Моллард исполняет обязанности местного врача с тех самых пор, как Джефферсон пошел на первый срок. Других врачей в Глин-Кэмпе нет. Местечко это славится здоровой атмосферой, так что по большей части док бездельничает. Если кому-то случится серьезно заболеть или приходит время произвести на свет потомство, все благоразумно отправляются в Государственную больницу Лос-Анджелеса, хотя ехать туда восемьдесят миль, да к тому же по горной дороге.

      У дока Молларда все еще остается горстка преданных пациентов, но они потихоньку вымирают. Поэтому док, как правило, или играет с шерифом в шашки, или сидит у себя на убогой веранде, отрешенно разглядывая пейзаж.

      Тем жарким летним утром я приехал в город. Нужно было отремонтировать телевизор. Закинув его в свой грузовичок, я отправился к Джефферсону за порцией местных сплетен.

      Выпив по маленькой, мы разболтались о том о сем. Какое-то время спустя я сказал, что мне пора на озеро Голубой Сойки, а в следующий раз загляну к нему снова.

      – Если собрался на озеро, сынок, – сказал Джефферсон, развалившись в кресле-качалке, – не упусти шанс подзаработать. Говорят, у мистера Уильямса новые жильцы, муж с женой. Муж – калека, колясочник. Пожалуй, телевизор ему не помешает.

      – Заеду. – Я достал свой ежедневник. – Не знаете, как его звать?

      – Джек Дилейни.

      – Буду ехать домой – загляну.

      Калека, прикованный к инвалидному креслу? Такой, наверное, телевизор с руками оторвет. Установив клиенту новенький радиоприемник, я направился к дому у озера Голубой Сойки.

      Пару лет назад я там бывал. Мне запомнилось, что домик небольшой, но роскошный, с великолепным видом на горы. Если глянуть вниз, то вся долина как на ладони, а вдали за ней – море.

      Узкая грунтовка вела к воротам на вершине холма. Чтобы открыть их, пришлось вылезти из грузовичка. За воротами начиналась гладкая бетонная дорожка до самого дома. Тот, казалось, цепляется за горный склон, словно сидящая на стене муха.

      У входа я увидел отличный «бьюик-универсал» внушительных размеров и припарковался прямо за ним.

      На веранде стояла инвалидная коляска, в ней сидел человек. Он курил сигару, а на коленях у него лежал раскрытый журнал.

      Мужчина был полноватый, на вид лет сорок пять – пятьдесят. На мясистом лице его застыло горькое, измученное выражение, характерное для любого калеки, на чью долю выпало немало страданий. Взгляд у мужчины был жесткий, холодный.

      Выбравшись из грузовичка, я поднялся на веранду:

      – Мистер Дилейни?

      Он с подозрением смотрел на меня.

      – Да, это я. Что вам угодно?

      – Слыхал, вы здесь недавно. Я как раз мимо ехал. Дай, думаю, зайду. Может, вам телевизор нужен или приемник, – сказал я.

      – Телевизор? В этих горах вряд ли будет нормально показывать, – заметил он, не сводя с меня глаз.

      – С правильной антенной прием будет что надо, мистер Дилейни, – произнес я.

      – Не рассказывайте сказки, – сказал Дилейни. – Горы не пропускают сигнал.

      – Дайте мне пять минут, мистер, и я докажу, что не зря трачу ваше время, – пообещал я. – И свое тоже.

      Спустившись к грузовичку, я притащил на веранду маленький телевизор и поставил его на столик рядом с калекой.

      Тот, отложив журнал, смотрел, как я достаю из машины специальную антенну: она у меня всегда с собой.

      Через семь минут на экране появилась картинка – резкая, четкая, без помех. Лучше и желать нельзя.

      Мне повезло, что показывали передачу про боксеров. Позже я узнал, что Дилейни – страстный любитель бокса, настоящий фанатик. Я тут же заметил, что он заинтересовался: подавшись вперед, вперился в экран, а лицо его слегка оживилось.

      Он досмотрел бой до конца. Зрелище было что надо: два тяжеловеса минут двадцать лупцевали друг друга почем зря. Наконец один нанес другому зубодробительный удар в челюсть. Тот рухнул без чувств, и я понял: на счет «десять» он не встанет. Так и вышло.

      – Ну, что скажете? Нормальный прием? – Я встал так, чтобы видеть лицо Дилейни.

      – Верится с трудом, – ответил он, – но выглядит чертовски здорово. Сколько стоит