Тузы за границей. Джордж Мартин

остановился и обернулся.

      – Не будешь больше твердить об армиях?

      – Нет, даю слово. – Акабаль улыбнулся.

      – У тебя есть что-нибудь съестное? Я очень проголодался.

      Шбаланке даже не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни ему так хотелось есть, даже в худшие дни его детства.

      – Нет. А вот если бы мы были в Нью-Йорке, ты мог бы пойти в ресторан, который называется «Козырные тузы». Он только для таких, как ты…

      Пока его спутник расписывал жизнь, которую тузы ведут в Соединенных Штатах, юноша набрал веток, чтобы не замерзнуть на сырой земле, и улегся на них. Заснул он задолго до того, как учитель закончил свою речь.

      Утром они спозаранку двинулись в обратный путь. Акабаль набрал немного орехов и кое-каких съедобных растений, но Шбаланке все еще терзали голод и боль. И все же это не помешало им добраться до деревни за куда меньшее время, чем им понадобилось накануне, чтобы взобраться по склону.

      Хун-Ахпу обнаружил, что ватные подушечки – вещь неудобная, поэтому свернул их и привязал на спину. День и ночь он шел без сна, и наконец на рассвете впереди замаячила деревушка, которая, судя по всему, была лишь немногим больше его собственной. Хун-Ахпу остановился и обвязался подушечками – как это тогда сделал Хосе.

      «Теперь я похож на воина и игрока в мяч», – подумал он и гордо вскинул голову.

      На тропинке, которая бежала меж крытых соломой домишек, появился старик. Он приветствовал Хун-Ахпу на языке, который походил на речь его народа, но все же не совсем совпадал с ней. Оказалось, что перед ним т’о’охил – «хранитель деревни». Добрую минуту он в задумчивости смотрел на юношу, прежде чем пригласил его в свой дом, самый большой дом из всех, в которые когда-либо входил Хун-Ахпу.

      Пока большинство жителей деревни терпеливо ждали на улице, когда хранитель расскажет им о утреннем госте, двое мужчин, старый и молодой, пили кофе. Поначалу разговаривать было трудно, но вскоре Хун-Ахпу начал понимать произношение старика и смог поведать ему о себе и своей миссии. Когда юноша закончил, т’о’охил откинулся на подушках и позвал к себе трех своих сыновей, они замерли у него за спиной, прислушиваясь к словам отца:

      – Я верю, что ты Хун-Ахпу, вернувшийся к нам. Грядет конец света, и боги послали к нам вестника. – Т’о’охил сделал знак одному из своих сыновей, карлику, выйти вперед. – Чан К’ин пойдет с тобой. Как видишь, боги отметили его, и он говорит с ними от нашего имени. Если ты хак, истинный, он поймет это. Если же нет, он тоже поймет.

      Карлик, остановившись рядом с ним, оглянулся на отца и кивнул.

      – Бол тоже пойдет с вами. – При этих словах самый младший сын сердито посмотрел на отца. – Он терпеть не может наше прошлое и не будет верить вам. Однако он чтит меня и станет защищать брата в ваших странствиях. Бол, возьми ружье и собери все, что тебе понадобится. Чан К’ин, я буду говорить с тобой. Останься. – Старик поднялся. – Я расскажу деревне о твоем видении и о вашем путешествии. Возможно, найдутся те, кто пожелает сопровождать вас.

      Хун-Ахпу вышел