Миссия «К». Юрий Горюнов

новое полотно, – продолжил он, – вчера принесли. Что-то есть интересное в нем. Знаешь, Жан, вот чем отличается хорошая работа, так это тем, что вроде бы ничего особенного, а взгляд притягивает. Вот так и она. Посмотришь?

      – Посмотрю. Надо дать возможность не высохнуть роднику.

      – Как бизнес? – поинтересовался Николя.

      – Не жалуюсь.

      – Ты никогда не жалуешься.

      – А надо?

      – Не стоит опускаться до подобного. Мужчина должен уметь держать удар.

      – Пока не бьют. Но хочется чего-то более масштабного.

      Николя ухмыльнулся: – Ты здесь ищешь масштабное? Разве только построить новый Париж.

      – Париж оставим таким, каким он есть. Теперь так не строят.

      – Я всю жизнь живу в Париже и не хочу иного.

      – А еще где бывал?

      – Один раз выехал к морю и быстро вернулся.

      – Что так?

      – Я чувствую себя хорошо только здесь.

      – И больше никуда не ездил?

      – Никуда. Видимо воздух вне Парижа, мне вреден. Меня сразу одолевает тоска, что сил нет сдерживать ее. А здесь я знаю все.

      Я подозвал официанта и заказал еще два стакана вина. Николя принял это как должное. Да и почему не выпить за счет того, у кого денег больше. Отпив вина, он посоветовал:

      – Для масштаба тебе надо ехать в Азию или Африку.

      – Почему?

      – Там есть, где развернуться, там еще шейхи, эмиры. Им много чего хочется.

      – В твоих словах есть доля разума.

      – В моем разуме много долей и каждая живет сама по себе.

      – Уживаются?

      – Как видишь, – хохотнул он, – ну, что? Пойдем смотреть?

      Я оставил деньги на столе и кивком головы указал на них официанту. Магазин Николя был рядом. Мы зашли в магазин, который был чуть затемненным, но не мрачным. Я не раз говорил Николя, что надо больше света, но он лишь отмахивался?

      – Тогда туристы увидят изъяны, – он достал картину. – Не выставлял, хотел тебе сначала показать.

      Он был прав. С первого взгляда картина не представляла особого интереса, но чуть задержав на ней взгляд, начинаешь понимать, что в ней отсутствуют яркие краски, что и привлекало. Полутона. На картине была изображена заводь, когда солнце уже садилось и его последние лучи пробивались сквозь кроны, а внизу, у воды, уже сгущались семерки.

      – Нравиться?

      – Угу.

      – Что мне твое угу. Его в карман не положишь. Значит, берешь, – заявил он утвердительно.

      – Кто принес?

      – Не знаю, откуда он, но говорил с акцентом, не француз. Думаю с Востока. Они сейчас многие стараются перебраться в Париж.

      – В Париж все и всегда хотят, – подметил я.

      Николя назвал цену и я согласился. Еще в начале нашего знакомства мы торговались, а потом привыкли друг к другу и торги прекратились. Каждый знал реальную цену в этом месте и в это время. Он называл цену, которую я мог заплатить.

      Николя завернул картину в пергамент. Выходя из магазина, я направился вниз по улице Кальвадор, спускаясь к улице Габриэль, где оставил машину. Пока шел, ко мне пришла