Узбечка. Бахтиёр Абдугафур

даже не могла представить себе, что это такое – война… Джамиля нерешительно зашла в здание, заглянула в открытую дверь. Человек, одетый в ватную телогрейку поверху шинели и что-то писавший возле стола, с удивлением посмотрел на нее.

      – Заходи, дочка, – сказал он.

      – Я хочу на войну, – неожиданно сказала Джамиля, не зная, как объяснить свой неожиданный визит.

      – На войну? Ты?

      – Да… – подтвердила Джамиля немного неуверенно.

      – Доченька, мы пока не берем женщин на войну. Если вдруг понадобится, то тебе обязательно сообщим.

      – Я должна поехать…

      – Ты лучше иди домой. Я даже врагу не пожелаю быть на войне.

      В этот момент в комнату вошел военный врач, отдал несколько документов и вышел. Увидев его, Джамиля нашла выход из положения.

      – Может быть… я пойду как медсестра… – вымолвила она. – Ведь кто-то должен помогать врачам?

      – Хорошо, дочка, если будут новости, я обязательно позову тебя.

      Джамиля почувствовала, что этот неясный ответ – не иначе как пустые слова. Она, некоторое время молча стояла, потом нехотя простилась. Но девушка не сдалась, через некоторое время она опять пришла сюда, а потом еще, еще, еще… И наконец ей повезло, ее решили отправить на войну. Медсестрой…

      Поэтому сейчас Джамиля не знала, что ответить девушке с золотистыми волосами.

      – Ну, не знаю… Я хочу помочь нашим бойцам…

      – А я иду мстить! – воскликнула Людмила. – Мы с мамой из Смоленска эвакуировались в Ташкент. Там фашисты застрелили моего отца и братьев. Прямо на моих глазах.

      – Вы видели войну? – почему-то испугалась Джамиля.

      – Слушай, можно тебя кое о чем спросить? Мы обращаемся к тебе на «ты», а ты все время говоришь нам «вы». Зачем?

      – Не знаю… – сказала Джамиля, смущаясь. – Нелегко «тыкать» людям, которых хорошо не знаешь.

      – Не стесняйся и обращайся к нам на «ты», хорошо?

      Джамиля не могла представить себе, как можно «тыкать» этим девушкам. Не потому, что она боялась, а из-за уважения к другим не могла она так говорить – привыкла обращаться на «вы» даже к тем, кто младше ее…

      – А о чем ты спросила? – прервала ее раздумье Людмила. – Да, вспомнила… Ты спросила о том, видела ли я войну…

      Она вдруг замолчала. Нелегко было вспоминать недалекое прошлое, превратившееся в кошмарные сны.

      – Нет ничего хуже войны! – наконец воскликнула Людмила, и слезы навернулись на ее глаза. – На войне люди убивают друг друга, забывается человечность, милосердие, а человек превращается в животное…

      И Джамиля вдруг почувствовала холодное дыхание войны. Она даже не представляла себе, что война может быть жестокой и яростной. Неожиданно девушка вспомнила… Камолиддина. Джамиля вспомнила, как он искал ее глазами перед отправлением на войну. И как он сейчас? Ведь Камолиддин был тихим, безобидным человеком, никогда ни на кого не повышал голос. Неужели он сможет стрелять во врага? В состоянии ли он защитить себя? Немцы не думают,