На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке. Нил Никандров

стоит, чтобы не возбуждать публику и спокойно пообедать.

      Коллонтай, выполняя дипломатические обязанности, помнила о проблемах, с которыми сталкивался Пестковский, и потому в коминтерновские дела в Мексике не вникала. Это была работа специальных эмиссаров ИККИ, пусть они ею и занимаются, не втягивая полпредство в авантюры. Она хорошо усвоила инструкции Сталина: «Вы – как представитель Советского Союза – не должны поддаваться ни на какие соблазны революционных авантюр. Ваша задача – укреплять наше влияние, помочь развитию торговых и культурных связей».

      Взвешенный подход Коллонтай к контактам в мексиканском обществе, её продуманные публичные высказывания, отсутствие «идеологической» прямолинейности в её интервью (по сравнению с Пестковским) способствовали росту авторитета Коллонтай в Мексике и параллельно – широкого общественного интереса к Советской России. Это нравилось далеко не всем. Чтобы скомпрометировать Коллонтай и напомнить мексиканцам о её «сомнительном прошлом», некая «инициативная группа» взялась за перевод её романа «Свободная любовь: любовь пчёл трудовых», опубликованного в 1923 году. Показать полпреда из Советской России сторонницей сексуальной распущенности («теории стакана воды») и эмансипации «без берегов» – такой была поставленная «переводчиками» задача. Газеты охотно печатали выдумки о тяготении Коллонтай к роскоши, наличии в её гардеробе дорогих мехов и золотых украшений и бриллиантов, конфискованных чекистами у представителей царской знати. Коллонтай не сомневалась, что оплачивало эти «грязные кампании» американское посольство.

      В довершение ко всему из Советской России бастующим мексиканским железнодорожникам поступило 25 тысяч песо от советских собратьев по профессии. Организовал эту помощь Пестковский, но расплачиваться «за вмешательство» пришлось Коллонтай. Отношение к ней правительственных кругов заметно ухудшилось. Участились нападки в прессе. Было несколько эпизодов, когда незнакомые люди пытались нагрубить ей, провоцировали скандал. Вполне возможно, что таким образом ей давали понять: вы в Мексике – нежелательная персона, пора убираться!

      Климат высокогорья, на котором располагается Мехико, не самым лучшим образом сказывался на здоровье Коллонтай. «В нашем официальном доме нет отопления, – посетовала она в одном из писем, – а я мёрзну по вечерам». Головная боль, тахикардия, ощущение перманентного недомогания мешало работе. Акклиматизация проходила трудно. Периодические выезды в Куэрнаваку, курортно-дачный район в восьмидесяти километрах от Мехико, облегчения не приносили. Пересиливая себя, она проводила приёмы, встречалась с официальными лицами, наносила визиты.

      На просьбу Коллонтай о прекращении командировки из-за ухудшения здоровья НКИД отреагировал быстро – согласием. В мае 1927 года Коллонтай оставила в дневнике такую запись: «Конец моей работы в Мексике. Надо бы радоваться, а я почти огорчена. Сейчас я уже втянулась в работу и привыкаю к климату