Гневные амазонки. Картер Браун

и легко увлекается всякими бредовыми идеями.

      – Другими словами, эмансипирована и инфантильна. – Я хмыкнул.

      – Вообще-то, вы мне уже надоели со своими шуточками. – Он поставил пустой стакан в бар. – Работу я продолжать буду, и газета меня поддержит, понятно?

      – Стоит ли усложнять себе жизнь? – Я равнодушно пожал плечами. – Оставили бы в покое этих амазонок, начали бы писать о хиппи, например. Тогда, я думаю, мисс Холмс забудет об инциденте…

      – А я не хочу, чтобы она забыла! – воскликнул журналист. – Эта баба наверняка разлучила с любимой не меня одного! Ее крайние взгляды опасны, они всем приносят вред, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы остановить ее безумный марш против мужчин!

      – Но, может быть, Линда вернется быстрее, если вы станете более терпимы? Ведь оскорбляя то, во что она сейчас верит, вы лишь укрепляете ее уверенность в правильности выбора.

      – У меня свои принципы, – сухо заявил Морган, подошел и взял меня за рукав.

      – Ну что ж, отлично. – Я усмехнулся. – Дело-то пустяковое, речь всего лишь о миллионе долларов.

      Он повел меня к двери.

      – Эта идиотка никогда не выиграет процесс. – Он покосился на меня. – Тем более с таким адвокатом. И вы это прекрасно знаете.

      Я счел, что личные оскорбления совсем уж ни к чему, и не стал отвечать в том же духе. Судя по всему, борца за мужское превосходство из меня не получится. Видно, придется стать почетным членом общества «Гневных амазонок»!

      – Утолите любопытство, – попросил я на прощание, – как называется статья, над которой вы сейчас работаете?

      – Думаю, сейчас мне придется начать другую. – Морган мрачно усмехнулся. – «Журналиста запугивают судебным процессом» – примерно такой будет заголовок.

      – Великолепно! – Я улыбнулся и подумал: «Как же так получается, что такой хитрый адвокат, как я, одновременно может быть таким глупцом, который позволит какому-то журналисту накропать очередной пасквиль?»

      – Надеюсь, моя статья вам понравится, – заявил Морган цинично. – Да вы не переживайте, вашего имени я не назову.

      – Премного благодарен, – с сарказмом ответил я, и журналист захлопнул дверь.

      Я вошел в лифт, проклиная могущество прессы. Утешало меня одно: вид из нашей с отцом конторы был ничуть не хуже, чем из окна этого писаки, да и расположена она в более роскошном районе Сан– Франциско.

      Мендел Уормингтон сидела, как обычно, в приемной за огромным письменным столом – сидела на своей славной попочке, которую мне всегда хочется ущипнуть. В ее владения выходили двери двух кабинетов, и Мендел была связующим звеном между ними: справа находился кабинет моего отца, слева – мой.

      Закинув ногу на ногу, секретарша читала газету. Рядом с пишущей машинкой стояла чашка кофе.

      – Шеф пришел, – сказал я.

      – Нет, шефа нет и сегодня не будет, – бросила она.

      – Но я же пришел… И насколько мне известно, должен подписать несколько писем, – буркнул я.

      – Ах да, Рэнди! Они уже отпечатаны. – Девушка так