Красная точка. Дмитрий Бавильский

и принимает удар на себя, выдавая одну из своих самых обворожительных улыбок, делающих её так похожей на помолодевшую Бриджит Бардо.

      – Правда, с Каренкиным?

      Как если оно ей надо. Секунду назад она даже не помнила, кто это, но теперь, дуэтом с отцом, заливается воспоминаниями, так до конца и не понимая, чего от них хочет этот хмурый сосед, которого она никогда не видела раньше.

      – А ты знаешь, что именно в честь Каренкина тебя Васей назвали?

      Неожиданно отец обращается к сыну. Вот и его задействовали, посчитали. Вася смотрит ему в глаза, туда, где в бездонной растерянности плещется злоба. Что не так?

      – Правда?

      Вася готов поддержать непонятную родительскую игру, из-за чего тоже начинает говорить как они – неестественно и выше тональностью, чем привык. Разыгрывать балет каждой фразы. Ну да, как в театре.

      Половина мотороллера

      Нина предложила гостю чая, тот отказался. Причём как-то резко – видно, что ему скучно и совершенно не нужен чай или тем более чужие воспоминания. Почти сразу ушёл. Васе показалось, хлопнул дверью на прощанье, раздосадованный. Или это отец так желал избавиться от непрошеного соседа, что поскорее да посильнее отрезал ему путь к возвращению. Или с собственной неловкостью разобрался самым что ни на есть темпераментным способом – уже даже не как в театре, но совсем как в кино.

      На кухню он вернулся уставший, обмякший, точно после ночного дежурства, и на немой вопрос жены, в котором не было ни укора, ни любопытства, тихо, совсем тихо, давясь словами, ответил:

      – Двести пятьдесят рублей. Он принёс нам продать двойник Ива Монтана за двести пятьдесят рублей. Фирма гарантирует – экземпляр коллекционный, безупречный. Это Васька ему посоветовал – отец, мол, интересуется. Может быть, и интересуюсь, но не до такой степени. Это же… две моих месячных зарплаты, вместе со всеми дежурствами и приёмом в поликлинике.

      На что мама ответила совсем уже нелогично, вспомнив другого давнишнего папиного знакомца:

      – Твоих две, а моих – так все четыре. А ведь всё это звучит ещё даже печальнее, чем Валера Фугаев… Я же сначала подумала, что это именно он к тебе снова зашёл…

      Улитка на склоне

      Валера Фугаев, бывший соученик по медицинскому, жил в пятиэтажке напротив, сильно пил, несмотря на дочь-отличницу и жену Свету, которая каждый раз, встречая Васиных родителей, отводила глаза в сторону. Ей было стыдно за мужа, который всегда был отличником, а потом чемпионом по боксу, любил японскую поэзию и красиво ухаживал. Но быстро опустился, стал пропивать вещи, таскать из квартиры книги, тряпки. Папа намекал, что причины – в «мужских проблемах», настигших из-за злоупотреблений спортивными препаратами, но в чём суть этих проблем, Васе не объясняли.

      Симптом между тем нарастал. Пару раз Фугаев предлагал что-то купить отцу и даже маме. Те, разумеется, отказывались, предлагая деньги взаймы «просто так». Но не червонец с Лениным и даже не сенильный пятак, а мятую зелёную трёшку. Большей филантропии родители позволить себе не могли, а Фугаев ничего и не требовал. Улыбался