Жертва первой ошибки. Мария Воронова

настоящей науки и понял, чему собирается посвятить жизнь. Ирина Андреевна, а не хватит ли мне брюзжать? Не перейти ли к делу?

      – Перейти.

      – Уверен, что у вас есть какие-то соображения…

      Ирина развела руками.

      – Понимаете, я чувствую перспективу, – горячо продолжал Михаил Семенович, – но наука тем отличается от искусства, что опирается на факты, а не на фантазии.

      Ирина пожала плечами. Она почти физически ощущала, как ее хотят вовлечь в борьбу, и решила прикидываться дурочкой до последнего.

      – Но дело, в общем, не в нашей с Витей карьере, а в том, что количество этих выродков растет по экспоненте, а у нас на вооружении ничего нет, кроме традиционных методов сыска. Буквально война на пороге, а мы не готовы.

      – Традиционные методы тоже работают, – заявила Ирина, – если применять их добросовестно и с умом.

      Башмачников вскинулся так, что зашатался хлипкий дачный столик:

      – Ирина Андреевна, дорогая вы моя, вы что же думаете, я не могу себе другую тему найти, попроще и побезопаснее? Уверяю вас, я полностью состоялся и как врач, и как ученый, и мне совершенно нет никакой необходимости карабкаться на баррикады, а про Витю я вообще не говорю. Дам ему разрабатывать олигофренов, так он только счастлив будет, ибо они ему практически братья по разуму.

      Ирина усмехнулась.

      – Мне это все нужно только потому, что я гражданин и хочу выполнить свой гражданский долг. Сейчас, в свете сегодняшней статистики, проблема кажется надуманной, даже фантастичной, и уж всяко не стоящей того, чтобы тратить силы и средства на ее тщательное изучение. Подумаешь, раз в десять лет появляется ублюдок, жаждущий убивать ради убийства, ведь его жертвы – это даже не капля в море в общей статистике преступлений. Он все равно что орфанное заболевание – да, тяжелое, да, интересное для изучения, но случаев так мало, что вложенные в изобретение лекарств средства не отобьются никогда. Только в случае маньяков ситуация в корне изменится еще при нашей с вами жизни.

      – Вы не слишком пессимистичны?

      Михаил Семенович, нахмурясь, покачал головой:

      – Отнюдь. Беспросветное существование рождает чудовищ. Нищета, пьянство, безотцовщина, безразличие матери от крайней измотанности – все это, дорогая моя, факторы очень нехорошие и во времени нарастают как снежный ком. Невротик воспитывает тяжелого невротика, тяжелый невротик – психопата, психопат – маньяка-убийцу. Патологические династии… Мы не в силах влиять на социальное устройство, но можем хотя бы придумать, как вычислять серийных убийц. Это в наших силах, и поэтому я прошу вашей помощи, Ирина Андреевна.

      – Тайна следствия – это серьезное дело, Михаил Семенович.

      Фыркнув, гость лукаво погрозил ей пальцем:

      – Ах, Ирина Андреевна, дорогая вы моя, или вы хотите мне сказать, что не знаете, как у нас все решается? Вот уж позвольте не поверить! Макаров мог бы нам помочь, ведь он когда-то сталкивался, не понаслышке знает,