Большая книга ужасов – 48 (сборник). Марина Русланова

Есть приказ свернуть базу, вот мы и сворачиваем, – доброжелательно говорил рослый военный в форме без знаков отличия. – А мои ребятки вам помогут.

      – Но почему так спешно?

      – Приказ!

      – В связи с чем отдан такой приказ? – не успокаивался профессор Кондаков.

      – Не могу знать!

      – Аккуратнее, бога ради! – Академик кинулся к одному из солдат. – Если вы разобьете хоть одну из этих колб, может случиться глобальная катастрофа!

      – А что в них? – Солдат с детским любопытством разглядывал запаянные колбы и банки с разнообразным содержимым.

      – Не твоего ума дело, Васильев! – грозно рявкнул военный. От его окрика у худенького солдата в очках дрогнула рука, и он ударил колбой о стол. По стеклу пошла трещина.

      Академик проворно обернулся на звон стекла:

      – Что у вас там?!

      Перепуганный солдатик спрятал колбу за спину:

      – Все в порядке!

      – Ребятки, я вас умоляю, нежнее, пожалуйста, – попросил Кондаков. – Упаси бог разбить одну из этих баночек!

      Убедившись, что никто не смотрит в их сторону, Васильев повернулся к худенькому солдату:

      – Волнухин, чего там у тебя?

      Волнухин покаянно показал треснувшую колбу. Васильев присвистнул:

      – Всем нагорит!

      – Ничего не поделаешь, – покорно склонил голову Волнухин.

      – Все по шее получим, – после короткого раздумья пришел к выводу Васильев. Оглянулся и тихо прошептал: – Ты, знаешь чего, вытряхни эту пакость в угол, а банку в мешок с мусором засунь, и все шито-крыто!

      – Да ты что?! – отшатнулся Волнухин. – Нас же предупреждали, требовали предельной осторожности, тут же всякая опасная гадость замурована!

      Васильев скорчил презрительную гримасу:

      – Это они так, специально волну гнали, чтобы мы осторожнее действовали. Боятся, что, если нас не запугать, мы тут пол-лаборатории перебьем. Ты сам подумай, кто бы нас допустил к чему-то шибко опасному! Если бы здесь в самом деле что-то серьезное было, тогда бы не мы, а вон те ребята упаковкой занимались. – Он кивнул в сторону рослого военного. – А признаешься, что банку кокнул, всему взводу нагорит из-за тебя, криворукого. Так что делай, как я сказал.

      Волнухин вгляделся в колбу и поморщился. Емкость была заполнена противной серой слизью, будто кто-то туда высморкался.

      – Как только я тебя загорожу, действуй, и побыстрее! – прошипел Васильев.

      Солдат Волнухин воровато огляделся. Академик занят упаковыванием каких-то особо ценных баночек, командир лениво прикуривает сигарету, остальные солдаты грузят в железные ящики папки с документацией. Он еще раз взглянул на колбу и вздрогнул. Склизкая серая масса уже не лежала на дне емкости, она сконцентрировалась возле трещины. Складывалось, впечатление, что слизь живая и… пытается выбраться.

      – Давай! – прошептал Васильев.

      Волнухин шустро юркнул за его широкую спину, сорвал сургуч с колбы, вынул притертую пробку и вытряхнул содержимое. На мгновенье ему почудилось, что, когда он вытащил пробку, склизкая серая масса двинулась вверх. Показалось, наверное! Он обвалил на комочек слизи кучку мелкого мусора и облегченно выдохнул в спину Васильева:

      – Все!

* * *

      – А я говорю, там реально привидения водятся! – заявила Анжела.

      Высокий лохматый мальчик, развалившийся на противоположной скамейке, лениво покрутил пальцем у виска:

      – Ты, Анж, совсем того, всюду призраки и привидения мерещатся.

      – Пошли вы! – обиделась Анжела и встала, всем своим видом демонстрируя готовность уйти и больше никогда не возвращаться.

      – Сядь, не кипятись, в такую жару это вредно. Правда, Эд?

      – Совершенно верно, – подтвердил худенький мальчик. – Вам, готам, кипятиться не положено. У вас должно быть каменное сердце и ледяная кровь.

      Анжела сердито откинула с лица черные пряди:

      – Вот теперь я точно уйду. Скучно с вами!

      – С тобой зато весело. Только и знаешь заупокойные байки травить. Кладбища, кресты, привидения! Сама себя запугала, в реале привидения мерещатся. Анжелочка, я открою тебе тайну, привидений не существует.

      Анжела ехидно прищурила обведенные густой подводкой глаза:

      – А ты, Никита, все знаешь, везде побывал? Ах, я и забыла, «жираф большой, ему видней»!

      Задетый за живое Никита вскочил с лавки. Школьное прозвище Жираф как прилипло в первом классе, так и сопровождало его на протяжении всех школьных лет. Но последний год Никита набрасывался с кулаками на всякого, кто смел обзываться.

      – Это кто жираф?! За жирафа ответишь!

      – Да ну?!

      Эдик проворно вклинился между Никитой и Анжелой.

      – Хватит вам! Лучше бы придумали чего-нибудь от скуки.

      – Ага, щас! Никита у нас самый умный или считает себя таковым, вот пусть и придумывает, –