Я видел радугу. Александр Глотов

от серости старых домов.

      Дней ушедших никак не воротишь назад,

      Но их образы тянутся словно из снов.

      Время быстро течёт, как сквозь пальцы песок.

      Бесполезно бежать с ним наперегонки.

      Ненадолго всего свой оставлю порог,

      Повидать ярких прожитых дней островки.

      Соловьи

      В предрассветном зыбком окружении

      Вы ещё пропойте, соловьи,

      Чтобы как в далёком сновидении

      Встали годы юности мои.

      Чувства отголосками щемящими

      Сердце взбудоражили волной,

      Разошлись потоками звенящими,

      Закружили в радости хмельной.

      Безмятежной серостью укрытые,

      Разнесите трели в тишине.

      Пусть опять мгновения забытые

      В новой оживут для них весне.

      Дрогнут ощущения смущённые.

      Под призывный трепетный напев

      Разбегутся мысли окрылённые,

      Смутные надежды углядев.

      Зачаруйте чудным звонким пением

      Призрачно-зелёную канву.

      Одарите сказочным видением.

      Чтобы плыли будто наяву,

      Белизной черёмуха облитая,

      Запахов дурманящих настой,

      Та улыбка девичья открытая,

      Что осталась в памяти со мной.

      Растревожьте душу одинокую,

      Колыхните тонкую струну.

      Разбудите мне совсем далёкую,

      Навсегда ушедшую весну.

      Пусть хоть на чуть-чуть ещё почудится,

      В невесомом мареве скользя,

      Что теперь никак уже не сбудется,

      И вернуть из прошлого нельзя.

      О Сергее Есенине

      Отыграла цветом меди осень.

      Меркнет блеск у золота волос.

      А в глаза, где выплеснулась просинь,

      Сумрак дней тревоги тень принёс.

      Теменью декабрьской наседает,

      Языком холодным лижет страх.

      До костей, до дрожи пробирает

      Горечь слов, разлитая в стихах.

      Гложет сердце тяжкая кручина.

      Отчего стал с миром не в ладу.

      Не пригрела, не взяла чужбина,

      Да и дома всё как на беду.

      Слава скандалиста держит цепко.

      Ничего теперь не объяснить,

      Стал бравадой упиваться крепко,

      А потом вовсю пошёл кутить.

      И не снять то как с клеймом рубаху.

      Как пиджак не перелицевать.

      Только всё опять послать с размаху,

      В кабаках страданье заливать.

      Взять лишь вынуть фигу из кармана,

      Залихватским свистом оглушить.

      Пусть сочтут опять за хулигана.

      Ничего теперь не изменить.

      Чёрный человек вселился рядом.

      Ночью норовит всё заглянуть.

      Душу выворачивает взглядом,

      Чушь гнусавит, не даёт заснуть.

      Только волком выть над тем рассказом,

      Мир вокруг как зеркало разбить,

      Всё вот так одним разрушить разом,

      Не найдя сил просто разлюбить.

      Осенний