.

      Вдруг нашёл фотографию в рамке: «Погиб в сорок третьем».

      Долго прадед смотрел с фотокарточки той пожелтевшей,

      Изучая меня из-под савана десятилетий.

      И мне вдруг захотелось увидеть, каков пролетевший

      Ураганным огнём над Россией тот год сорок третий.

      Я читал о войне, задавал многим людям вопросы,

      Долго слушал рассказ помрачневшего хмурого деда –

      Он рассказывал, пряча под маской небрежности слёзы.

      И я понял, какою ценою досталась победа.

      Содрогалась земля – без надежды, любви и без веры.

      Растекалась война утонувшим в слезах лихолетьем.

      И лилась в землю кровь без предела, конца и без меры,

      Когда прадед с боями пошел на Смоленск в сорок третьем…

      2000 г.

      Новороссийск

      Кресты

      На грани тьмы за кромкой света,

      Где ощетинились леса,

      Где не бывает дня и лета,

      Крик остаётся без ответа,

      Кресты упёрлись в небеса!

      В просторах северного моря,

      Где с мачт срывает паруса,

      Где шторм, с норд-остом дико споря,

      Повсюду сеет смерть да горе,

      Кресты вцепились в небеса!

      Там, где, закрыв глаза рукою,

      Ты слышишь чьи-то голоса,

      Где не найти душе покою,

      Где её травят грусть с тоскою,

      Кресты вонзились в небеса!

      13 декабря 2000 г.

      Москва

      Соловки

      Упираются церкви в лазурное небо крестами,

      Еле держат на хрупких сечениях весь небосвод.

      Свежий северный ветер небрежно играет листами.

      Сквозь неровные кроны румянится тихий восход.

      Я глаза поднимаю к глубокому ясному небу.

      И теряется взгляд под брезентом тугих облаков.

      И рука тихо тянется к тёплому свежему хлебу.

      И, из банки, клокочет, стекая в стакан, молоко.

      Я всем сердцем люблю эту древнюю русскую землю.

      Я всем сердцем люблю этот всеми заброшенный край.

      Я всем сердцем своим этот остров священный объемлю,

      И душа погрузится в недолгий, но подлинный рай.

      Только здесь я молюсь за свою непокорную душу.

      Лишь отсюда начну тяжкий крест в искупленье нести,

      И пройду до конца – не сверну, не предам и не струшу,

      И найду тот покой, что я должен был в жизни найти.

      11 июля 2002 г.

      Соловки

      Выше гор

      Я вижу горы. Над ними – небо. Немое море ушло во мрак. Горят узоры на корке хлеба, которым горе дает нам знак.

      К чему стремленья? К чему сомненья? К чему руины на островах, когда сраженья и пораженья нас всех зароют в холодный прах?

      Мир хочет жизни. Мир хочет света. Он хочет ровно идти вперёд. В кровавой тризне искрит планета – и жарко так, что вскипает лёд.

      Я поскользнулся, но не сдавался. Вокруг кишели бедой леса. Мир содрогнулся и разорвался, и уцелели лишь небеса.

      Я не ошибся. Не просчитался. Я просто выбрал нелёгкий путь. Вооружиться я побоялся. Теперь обратно не повернуть.

      21 июля 2002 г.

      Новороссийск

      Просторы

      В краски золотистые

      Поле запорошено,

      И в стога душистые

      Я валюсь подкошенно.

      Так дурманит голову

      Брага чернозёмная,

      Что и крест из олова –

      Ноша неподъёмная.

      Свет играет гранями

      Крестика нательного,

      Как играет с тканями

      Цвет мелка пастельного.

      В небо упираются

      Башни тополиные.

      Песни разливаются,

      Плавные, старинные.

      Я лежу и слушаю

      Смыслы песен тайные.

      Отломлю и кушаю

      Ломти каравайные.

      Облака сгустилися

      Хлопьями молочными,

      И, как масло, взбилися

      Чудесами сочными.

      И летят небесные

      Памятники разные

      В дали неизвестные,

      На закатах – красные.

      24 октября 2002 г.

      Москва

      Секирная