Городской тариф. Александра Маринина

был вчера у руководства, носил представление на тебя и на Сережку Зарубина. Сережкино представление подписали, а твое – нет.

      Ну вот, Чистяков оказался прав, как всегда. Никто ее повышать в должности не собирается.

      – Он объяснил, почему? – спросила Настя, стараясь, чтобы голос не дрожал.

      – Сказал, что по поводу тебя подняли жуткий крик и припомнили все твои неудачи за последний год. Видно, Афоня изо всех сил постарался, чтобы тебя выперли на пенсию и срок службы не продлевали, если ты напишешь рапорт. Конечно, оперу с твоим стажем срок службы продлили бы без разговоров, еще и спасибо сказали бы, так он сделал все возможное, чтобы этого не произошло. Очень ему неудобно было с тобой работать, очень ты ему мешала.

      – Это Большаков тебе так сказал? Или информация из другого источника?

      Юра пожал плечами.

      – А какая разница?

      – Большая, Юрочка. Если ты точно знаешь, что все было именно так, я готова поверить. Но если ты знаешь это только со слов Большакова, то я уверена, что это вранье. Никуда он не ходил с моим представлением. Он просто морочит мне голову, чтобы я думала, что он такой хороший и радеет о деле и лично обо мне. На самом деле это сплошная показуха.

      – Ася, ты не права.

      – Почему?

      – Потому что он спрашивал меня, на какие рычаги можно нажать. Он спрашивал, к кому из людей, имеющих влияние на наших начальников, можно обратиться.

      – И что ты ответил?

      – Посоветовал ему позвонить Заточному.

      Настя залпом допила кофе и поставила чашку на стол.

      – Юрка, в твои годы уже пора перестать быть наивным. Это все спектакль, игра, неужели ты не понимаешь? Он просто морочит нам голову. Кстати, на какую должность он собирается назначать Зарубина? У нас же нет свободной ставки старшего опера. То есть с Зарубиным – это тоже спектакль.

      – Он имел в виду назначить тебя старшим опером по особо важным, а Сережку перевести на твою должность. Поэтому он и носил два представления сразу.

      – Это тоже с его слов? – усмехнулась Настя. – Вот видишь, как славно все получается, меня повышать руководство отказывается, стало быть, и Зарубина повышать некуда. Большаков сделал все возможное, а ему плохие дядьки-начальники кислород перекрыли. И он весь в белом, и мы с мытыми шеями. Вроде как обещание не выполнил по независящим от него причинам.

      – Но он же сказал, что представление на Серегу подписали…

      – Интересно, каким это образом? Ты же сам сказал, что свободной должности нет.

      – Слушай, я как-то не подумал, – растерянно ответил Коротков. – Вообще-то ты права… Это я лоханулся. Я в кадровых вопросах не силен, Афоня их как-то без меня решал, с другим замом, со своим друганом. Погоди-ка, я сейчас кое-что выясню.

      Он снял трубку и начал листать телефонный справочник.

      – Юра, еще рано, никого на месте нет, – Настя попыталась его остановить. – Ну кому ты собираешься звонить? В кадры? Выяснять, на какую ставку назначат Зарубина? Это же смешно.

      – Кому надо, тот уже на месте, – буркнул Юра. – Не мешай.