Ну, ребята, вы попали. Александра Маринина

она там насчет ужина-то сказала? Что ужин – праздничный? Это по какому такому случаю, интересно знать? Эй, красивенькая, ты тут? Ты смотри не уходи никуда, не бросай меня одного, а то я дорогу обратно не найду, когда возвращаться придется.

      Звонит телефон.

      О л ь г а: Саня, сними трубочку.

      С к у р а т о в: Да, слушаю вас… Да-да… И как там дела? Есть надежда? Спасибо вам большое, я надеюсь, вы будете держать нас в курсе. Да, спасибо. (кладет трубку) .

      О л ь г а: Это из больницы?

      С к у р а т о в: Да. Говорят, появились признаки улучшения.

      О л ь г а: Ну-ну.

      Д у х: Что «ну-ну»? Что «ну-ну», я тебя спрашиваю? Ты как реагируешь, уродина? Тебе сказали, что муж еще не умер, а ты?

      С к у р а т о в: Он мужик крепкий, может, еще и выкарабкается.

      Д у х: Вот! Не таков Емелин, чтобы сразу руки опускать! Я еще выкарабкаюсь, я вам еще покажу Кузькину мать. А то развели тут, понимаешь… Ужин праздничный, поцелуйчики в прихожей! Еще гостей каких-то назвали, которых я не знаю. Надо же, стоило только мне отвернуться – и все мои правила псу под хвост! Сколько раз я Ольге говорил: в мой дом могу входить только я. Ну и она, само собой. Никаких гостей, никаких родственников, никаких подружек ее дурацких чтобы тут и в помине не было! Я даже самых близких своих корешей сюда не приглашал, даже Скуратов – и тот ни разу здесь не был. А то придут, понимаешь, натопчут, грязь нанесут, а у меня – паркет натуральный, ковры. Трогать начнут все подряд, руки не помоют. Унитазом моим будут пользоваться… Терпеть этого не могу. Да, я такой, я брезгливый, а ты, коль живешь на мои деньги, изволь с этим считаться. Вот так-то!

      С к у р а т о в: Тебе помочь, Лёля?

      О л ь г а: Не нужно, Санечка, я сама все сделаю. Ты отдохни пока, с мыслями соберись. У нас впереди много дел. Похороны, поминки… Надо все продумать, организовать.

      С к у р а т о в: И то верно.

      Д у х: Ты смотри, какая картинка разворачивается! Ну ребята, вы попали! То есть вы так попали, что вам даже в страшном сне не снилось. Правильно Сашка говорит, я мужик крепкий, через пару дней меня из реанимации в общую палату переведут, начнете вы ко мне с визитами бегать, вот тут-то я вам и покажу! Вы-то думаете, что я ничего про ваши шашни не знаю, будете мне минеральную водичку и апельсинчики таскать, смотреть на меня невинными глазками и заботливо спрашивать, как я себя чувствую, а я-то все знаю, все, все, все! И буду вами вертеть, как захочу, а вы под мою дудку плясать станете – и сами не заметите. Нет, дорогие мои, не родился еще человек, который меня бы перехитрил. Черт возьми, как вовремя я умирать-то затеялся, а? Вот поумираю еще немножко, понаблюдаю за вами со стороны, а потом оживу, и начнется у вас такая жизнь, что небо с овчинку покажется! Вот так-то.

      Скуратов расхаживает по комнате, рассматривает безделушки на пол ках, берет, вертит в руках.

      С к у р а т о в: Это кто покупал?

      О л ь г а(из кухни): Ты о чем?

      С к у р а т о в: О вазочке с дурацкими цветочками.

      О л ь г а: Емелин, кто ж еще! Привез из Греции.

      С к у р а т о в: Надо убрать подальше это безобразие. Никакого вкуса!

      Д у х: Чего это «никакого вкуса»?