Чувство льда. Александра Маринина

Надо срочно позвонить.

      Нана потянулась к телефонной трубке.

      – Верочка Борисовна, я заболела, – уныло сообщила она. – Завтра я буду еще нетранспортабельна.

      – Бедная ты моя! – прогудела низким басом тренер. – Значит, я к тебе приеду. У тебя спутниковое телевидение есть? «Евроспорт» ловится?

      – Конечно. Мы же с вами одновременно антенны ставили.

      – А я и забыла… Что тебе привезти?

      – У меня все есть, Верочка Борисовна, вы себя привезите, больше мне ничего не нужно.

      Наутро Нана чувствовала себя значительно лучше, кошмарный третий день закончился, унеся с собой слабость и раздавленность, и уже можно было смотреть телевизор, читать и даже более или менее споро передвигаться по квартире. В десять утра явился присланный Александром Филановским доктор, тщательно осмотрел Нану, послушал сердце, измерил давление, прощупал живот, задал ей множество вопросов, потом попросил показать лекарства, которые она принимает. Ничего неожиданного не выявилось, это действительно была вирусная инфекция, однако она, похоже, дала непомерную нагрузку на сердце, так что к имеющимся препаратам доктор добавил еще несколько – для поддержания работы сердечной мышцы.

      – Будьте очень внимательны, – посоветовал он, уходя. – Судя по тому, что вы мне рассказали про вашу постоянную проблему «третьего дня», на любое заболевание в вашем организме первым откликается именно сердце, отсюда и такая слабость. У одних людей реагирует бронхо-легочная система, у других – почки, у третьих – сердце, как у вас. Так что вы за ним следите и проявляйте разумную осторожность.

      Вера Борисовна, жизнерадостная, энергичная, рано располневшая, примчалась в середине дня, задолго до начала прямой трансляции из Турина, с множеством пакетов и сумок, которые тут же потащила на кухню.

      – Ну зачем это, Вера Борисовна! – взмолилась Нана. – У меня же все есть.

      – У тебя никогда нет того, что нужно, – безапелляционно заявила тренер. – Вот, например, что у тебя к чаю?

      – Ну… – Нана растерялась. – Печенье есть. Джем.

      – Вот именно. Годичной давности небось. Никитке ничего этого нельзя, у него питание строго по норме, он вес держит, вот ты и не покупаешь, чтобы ребенка не соблазнять. И сама фигуру бережешь. А я, прости меня, деточка, не могу есть то, что ты готовишь.

      – Невкусно, да? – расстроилась Нана.

      – Да вкусно, вкусно, но радости нет, понимаешь? Нет радости в твоей стряпне, нет восторга и упоения. А радость – это калории, это сладкое, это все то, что вам, Кимам, нельзя. Так что будем пить чай с пирожными и конфетами, заедать виноградом без косточек, а сейчас я еще быстренько блинов наверетеню. Блины будешь?

      Нана горестно вздохнула и честно ответила:

      – Буду. Пирожные не буду, а блины – буду. Лучше я потом поголодаю.

      Отказаться от блинов Веры Борисовны мог только человек, либо обладающий невероятной силой воли, либо напрочь