Шпион Тамерлана. Андрей Посняков

в стороне от остальных баньку:

      – Вона.

      – Вона? – останавливаясь, переспросил Раничев. – А что-то там и не видать никого, а? Может, соврал ты, паря?

      – Ну, ей-богу, не врал, кормилец! – бросился на колени тать. – Вон баня, тамоку они должны быть, там…

      – Хорошо, – с угрозой кивнул Иван. – Пождем покуда.

      Ждали долго, почти до вечера, Раничев уже отпустил Барбаша с Остеем, остался лишь один Лукьян. Сидели в баньке, прохаживались вдоль ручья, еще не замерзшего, журчащего черной холодной водою. Прождали тщетно.

      – Что ж, – когда зазвонили к вечерне, пожал плечами Раничев. – Скажи-ка, Лукьян, что обычно с пойманными татями делают?

      – Да на правеж сперва. Потом – бить кнутом да казнить али запродать в холопи, по вине смотря.

      – Так и сделаем. Ты иди, Лукьяне, благодарствую за помощь. Авраама-писца увидишь?

      – Да увижу. – Лукьян улыбнулся.

      – Передашь, завтра его на постоялом дворе жду, после обедни пусть подойдет, ежели сможет.

      – Гм… – Стражник замялся.

      – Что такое? – вскинул глаза Иван.

      – Навряд ли завтра сможет Авраам, – качнул головой Лукьян. – По всему ополчению с проверкою ходит – седни у нас вот был – записывает, у кого какое оружье да красиво ли, не ржаво ль, ново.

      Раничев хохотнул:

      – Ну то дело нужное. Прощай, Лукьяне.

      – Инда, пойду. На стражу сеночь. Хорошо хоть, не в дождь. Морозец, правда, так у меня подкафтанье теплое. – Отрок улыбнулся, кивнул на татя: – А с этим что?

      – С этим? – Иван недобро взглянул на съежившегося, словно пичуга, мальца. – А с этим я уж займусь, ты об том не печалься, Лукьяне.

      Простившись, молодой ополченец подхватил прислоненную к бане сулицу и быстро пошел вдоль ручья к землянкам. Воренок попытался было сбежать, дернулся – да не тут-то было. Раничев задумчиво посмотрел на него:

      – Есть в какой-то земле обычай – руки ворам отрубать. Хороший обычай, а?

      Малец, громко завыв, бросился на землю, выставив вперед руки:

      – Убей, убей, да! А то все пугаешь, устал я уже бояться, ну убей, убей же! – Повысив голос до истеричного крика, воренок резко разорвал на груди рубаху: – Убей, гад! Убей!

      Подойдя ближе, Иван отвесил ему пару звонких оплеух. Успокоил. Воренок тихонько заскулил, однако кричать уже не осмеливался, лишь зыркал исподлобья.

      – Как звать-то тебя, паря? – с усмешкой спросил Раничев.

      – Авдеем, – откликнулся малец.

      – Ну, Авдей, ждать больше не будем. Рассказывай-ка подробненько обо всех из своей шайки, а уж потом…

      – Что потом? – блеснул глазами Авдей.

      – А уж это – как расскажешь. Что смотришь? Говори, говори, убивать я тебя не буду.

      Авдей сглотнул слюну:

      – А чего мне об них скрывать-то? Как на татьбу идти – так «Авдеюшко», а как добычу делить, так «пошел к лешему». Трое нас в ватажке, с лета еще промышляем. Окромя меня еще рыжий Прокоп, мы его так и зовем – Рыжий – и Федька Коржак за главного. Тот еще упырь! К душегубству нас с