Грехи дома Борджа. Сара Бауэр

донну Лукрецию вынуть из рукава платочек и прижать к носу и рту. Я принялась быстро глотать, пытаясь справиться с тошнотой. Монахини занялись боком сестры Осанны – расстегивали крючки, спрятанные в швах одежды.

      Внезапно нас отвлек шум за дверью. Взволнованные голоса, шарканье ног, обутых в мягкую обувь, громкий стук в дверную створку, грохот щеколды. Только сестра Осанна, казалось, ничего не замечала, оставаясь неподвижной, как женщины на фресках, пока мы с тревогой смотрели на дверь.

      В комнату ворвался Чезаре, за ним по пятам следовал еще один мужчина, который едва достигал ему до плеча, хотя и отличался мощным телосложением. Лицо его напоминало гранат, настолько оно было рябое, острые блестящие глазки сверкали, как марказит на изломе породы. Когда створки распахнулись, отколов дверной ручкой кусок штукатурки от босой ноги царицы Эсфири, я заметила, что один из лакеев, дежуривших снаружи, стоит на коленях, зажимая рукой окровавленный нос.

      – Вот ты где, коварная девчонка! – крикнул Чезаре, сверля меня взглядом. Тиресий залаял в поддержку хозяина и тоже уставился на меня, хотя и был абсолютно слепой. Швырнув мою вуаль на пол, Чезаре продолжил: – Надеюсь, твое каменное сердце обрадуется, узнав, что мы все равно выиграли. Всю скачку вела лошадь из Мантуи, но в районе пирамиды на окраине города она сбросила наездника.

      – Кто-то ее напугал из толпы, – прорычал рябой.

      Я принялась гадать, кто этот человек, что так безнаказанно перебивает герцога Валентино.

      – Несомненно, – подтвердил Чезаре.

      – Герцог, дон Микеле, что означает ваш приход? Неужели в ваших душах не осталось благочестия? Взгляните на эту женщину. – Донна Лукреция указала на сестру Осанну.

      Дон Микеле рухнул как подкошенный на колени и принялся усердно креститься. Чезаре лишь взглянул на свою сестру.

      – Ты знала о моем приглашении синьорины Донаты. Что на тебя нашло, почему ты решила пересечь мне дорогу?

      Не успела донна Лукреция открыть рот, чтобы ответить, как сестра Осанна отвернулась от нас и посмотрела на Чезаре, стоявшего позади нее. Я заметила, как румянец гнева отхлынул от щек Чезаре и он стал белее апостольника сестры Осанны. Пес съежился, положил морду на лапы и заскулил.

      – Царства людские – всего лишь солома, объятая огнем, – изрекла сестра Осанна своим необычным сильным голосом. – Чем ярче загоришься, тем быстрее тебя потушат. Берегись, маленький герцог, берегись руки Великого Мстителя.

      Чезаре покачнулся. Я подумала, что он потеряет сознание, и вскочила с пуфика, намереваясь кинуться ему на помощь. Но сестра Осанна, хотя и стояла ко мне спиной, подняла руку, останавливая меня, и повязки упали, открыв колотую рану с запекшейся кровью. Я замерла, как громом пораженная, словно наткнулась на невидимую стену. В зале внезапно стало холоднее, даже настенные изображения, казалось, поеживались. Отец Евстасий принялся растирать предплечья – видимо, тоже почувствовал сквозняк. Какие бы указания