Каннибализм в греческих мифах. Опыт по истории развития нравственности. Л. Ф. Воеводский

посредством «хитрого жеребьеванья», результаты которого зависели бы от усмотрения людей, управляющих государством. Признавая, таким образом, необходимость «многой лжи и обмана», он их оправдывает тем, что они полезны государству.[223]

      § 13. Убийство

      Чтобы проследить значение этических моментов в греческих мифах, мы указали, какую роль играют в них преимущественно обман и воровство, и насколько эти черты соответствуют бытовому развитию греческого народа. При этом мы ограничились указанием только на две мифические фигуры: Гермеса и Автолика, оставляя в стороне весь громадный материал, который мы могли бы почерпнуть из других мифов. Даже относительно и этих, приведённых нами двух примеров не представлялось необходимости останавливаться на всех данных, которые говорят в пользу доказываемой нами мысли. Так, напр., видя в Автолике т. е. «волке», олицетворение греческого идеала, мы могли бы в подтверждение мнения, что греки когда-то сами называли себя волками, указать на Ликию, как на прежнюю родину этих «волков», т. е., «волчью» страну. Действительно, нельзя отрицать самую тесную связь этой страны с древнейшими религиозными воспоминаниями греков, производивших оттуда между прочим и свой чисто народный культ Аполлона. В случае же невероятности подобного предположения, представлялась бы ещё возможность утверждать по крайней мере что греки перенесли на эту страну название первобытного жилища своих предков, вследствие грубости и примитивности религиозных культов, найденных в этой стране и напоминавших их собственные древнейшие предания.[224] Мы оставляли совершенно в стороне новейшие этнографические данные, которые указывают несомненным образом, что воровство считается и до сих пор многими народами делом прекрасным.[225] Тем не менее, довольствуясь даже очень немногими данными, мы могли уже заключить, что обман, воровство и даже разбой не только не должны считаться элементом противонравственным, но, напротив, делом, игравшим когда-то замечательную роль в кодексе нравственности. Идя таким образом далее, т. е. следя за безнравственными, по-видимому, мотивами мифов, и стараясь при этом определить их значение в истории развития нравственности, мы дойдём до вопроса о значении убийства, примерами которого так богаты мифы. Не желая вдаваться в рассмотрение этого вопроса в его общности, я ссылаюсь на упомянутое сочинение Тэйлора: «Первобытное общество». Приведя несколько примеров не только позволительности, но даже и похвальности убийства, Тейлор доказывает, что первоначально, если убийство в своей среде и воспрещалось, то только потому, что всякое, даже самое дикое племя уничтожилось бы и распалось, если бы позволило своим членам убивать без разбора своих собственных соплеменников.[226] «Если бы, – продолжает Тейлор, – закон о человекоубийстве у диких рас представлял хотя намёк на безусловный принцип, запрещающий убийство человека потому, что он человек; если бы он выказывал какой бы то ни было признак, по которому его можно было бы счесть

223

Plat. De rep. 459 сл.

224

Относительно связи Ликии с древнейшими культами Греции ср. Кондакова: «Памятник Гарпий из Малой Азии и символика греческого искусства», Одесса, 1873 г., стр. 31 слл.

225

См., например, статью Эдуарда Тейлора «Первобытное общество» в журнале «Знание», 1873 г. № VIII, стр. 118 слл., где особенно удачен такого рода пример: «Английское правительство недавно занято было прекращением преступных действий кланов или каст Британской Индии, которым их нравственные правила, без сомнения, кажутся весьма доблестными, но в глазах правительственной власти представляются несовместными с благосостоянием общества. Один из этих кланов, Цака Кайль (Zaka Khail), в северо-западной Индии, занимается по ночам подкапыванием стен конюшен и жилищ с целью грабежа. Когда у них рождается мальчик, то кланы посвящают его будущей специальности посредством следующей любопытной символической церемонии: они проносят ребёнка три раза чрез отверстие, проделанное в стене дома, приговаривая: ”Гхаль Шах!“, то есть, ”Да будешь ты вором!“

226

К числу примеров о позволительности у дикарей убийства следует присоединить и прежнее верование одного бенгальского клана, что тот будет на том свете счастливее всех, кто успел на этом свете совершить побольше убийств. Заметим мимоходом, что этот самый народ считал в прежнее время ловкое воровство высочайшим искусством; теперь воровство (конечно, если оно совершено в своём племени) наказывается у него лишением свободы. См. Beschreibende Ethnologie Bengalens aus officielen Documenten zusammengestellt von Colonel Dalton, deutsch bearbeitet von Oscar Flex в Zeitschrift für Ethnol. V (1873), стр. 208.