Профессорская дочка. Елена Колина

Аде, что отношения двух людей не обязательно роман, бывает еще человеческая симпатия, взаимная приязнь, или человек может ехать мимо человека и зайти выпить кофе.

      – Давно сидите-то? Минут двадцать? Уже пора… Сейчас я уйду, и у вас сразу же будет секс, – уверенно сказала Ада, вдвигаясь на кухню.

      Слышал ли Вадим, что он мужской половой х… с горы? И что у нас сейчас будет секс?

      Не слышал. А если слышал? Господи, какой позор, какой ужас…

* * *

      – Ну, не буду вам мешать, – сказала Ада и уселась за стол. – Машка, дай хоть чаю, что ли…

      – Это Вадим, я думала, он человек от мышей, – обреченно сказала я. – А это Ада…

      – Интеллигент в пятом поколении из рода Бенуа, коллекционер, агентство недвижимости «АДА», – представилась Ада.

      Вадим заулыбался, засветился так, как будто он Адин новогодний подарок.

      Наверное, бывшие секс-символы общаются так со всеми женщинами моложе семидесяти – дарят себя всем, как подарок, просто включают обаяние, как включают торшер. А я бы, например, вместо этого господина хотела получить шоколадный торт, чтобы слой шоколада, слой вафель, – лично я против фруктовой прослойки, а современная тенденция шоколадных тортов клонится к фруктовой прослойке… Что-то я увлеклась.

      Ада выпила чай, съела два своих голубца, Вадим тоже два, я один – изображала тонкую натуру. Я очень хотела второй голубец – они так вкусно пахнут!.. Американцы изобрели специальный спрей: попрыскаешь – и не ощущаешь запаха пищи и не хочешь голубцов. Еще хорошо бы специальные очки, которые превращали бы голубцы в разваристую цветную капусту или молоко с пенкой…

      Ничего, пусть только уйдут, за ними еще дверь не успеет закрыться, как я съем второй голубец!..

      – Ну а теперь самое главное. У тебя есть бакс? – деловым тоном спросила Ада, вытащила из сумки сложенную аккуратным квадратиком газету и, торжественно развернув ее на столе, достала вложенную в нее небольшую картонку. – Ну?! Есть бакс, я тебя спрашиваю? А?

      – С собой баксов сто и сто евро, остальное рубли, – ответил Вадим. – А сколько надо?

      – Да я сама могу тебе сколько хочешь баксов насыпать, – отмахнулась Ада. – Я Машку спрашиваю. Машка, у тебя есть бакс? – Ада нетерпеливо притопнула ногой. – Говорю же тебе, дурья башка, – бакс! Что, нет? Ау меня есть. В комиссионке купила, – показала она на картонку. – Сказали, настоящий бакс. Показать?

      – Бакст, – догадалась я. – Ох! Неужели Бакст?!

      Что же там у Ады? У меня даже мурашки по телу побежали – а вдруг там неизвестный портрет Дягилева, или какой-нибудь танцовщицы, или автопортрет!

      – Ада, не может быть, поздравляю!.. Покажите скорей! Ада гордо кивнула:

      – Может, может. За деньги все может. Покажу. Сначала расскажи мне про этого Бакса, что-то я про него подзабыла.

      Я послушно сказала:

      – Бакст Лев Самойлович, настоящее имя и фамилия Розенберг, Лейб-Хаим Израилевич, – знаменитый русский художник и сценограф. Родился в Гродно в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году, а умер в Париже… Когда же он умер? Кажется, году в двадцать четвер