Всё или ничего. Татьяна Устименко

что, опять надо мной издевается? – мелькнула мысль. – Думает, мне нужно его прощение?» Плащ соскользнул на землю. Девушка холодно взглянула на священника, отвернулась и побрела прочь, свернув за угол злополучного дома. Невысказанные слова наплывали сами собой, складываясь то ли в песню, то ли в исповедь:

      Не хулите ее при всех,

      И без вас к ней судьба строга,

      Ведь тяжелый, бесспорно, грех —

      Полюбить своего врага.

      Что ей жизнью в миру дано,

      Кроме долгих ночей ненастья,

      Где блудило сто лет оно,

      Это горькое бабье счастье?

      В спину шепот людской молвы —

      Настигает ударом ловко,

      За красу и за ум все вы

      Обозвали ее чертовкой.

      Чья здесь правда и чья вина?

      Не сложилась судьба иначе…

      Вновь с бедою своей, одна,

      Среди ночи в подушку плачет.

      Новый день, за окном рассвет —

      Жизнь не пишут с пустой страницы:

      Ты оплеванной выйдешь в свет

      Легкой поступью белой птицы.

      На руках не вода, а кровь,

      Но надежда в душе гнездится:

      Может, ей за одну любовь

      Десять тысяч грехов простится?

      Пей же участь свою до дна!

      Что законы тебе, что запреты —

      Наказала себя сама,

      Обрекла жить с любовью этой…

      – Анна, подождите! Анна, я давно хочу рассказать вам о своих чув… – Хьюго кинулся за ней, но в переулке уже никого не было.

      Чародейка материализовалась в гостиной особняка князей ди Таэ. Эрик вскинулся, оторвавшись от толстого фолианта.

      – При… – Маг запнулся. – Анна, ты что, плакала? Сестренка!

      Княжна обессиленно плюхнулась в кресло. Князь ди Таэ остановился напротив нее.

      – Глупая, – сочувственно вздохнул он, беря ее за руку. – Плачь, открытые слезы легко высыхают, а тайные оставляют шрамы на душе. Плачь, пока еще можешь это делать. Если можешь плакать, значит, ты еще жива. А если ты еще жива, то должна бороться за свою любовь!

      Анна с рыданиями уткнулась брату в плечо. Князь безмолвно гладил ее по голове. Сам он в последний раз плакал, когда ему едва исполнилось пятнадцать лет.

      Глава 5

      – Не понял… – удивленно произнес Виктор, оглядывая комнату. – Она что, ушла? – Он еще раз внимательно окинул взглядом свое жилье. Оборотнички нигде не было. – Час от часу не легче, – пробормотал он, набирая номер княжны ди Таэ.

      Его сердце заныло от нехорошего предчувствия. Мобильный выдал очередь длинных гудков – не отвечают. Виктор набрал еще – то же самое. Он уже собрался попробовать дозвониться до чародейки в третий раз, но тут телефон издал пищащую трель – поступил входящий вызов.

      – Да, Профессор… Заглохли в получасе езды от Будапешта? А при чем тут я? Позвоните князю, пускай он вас заберет… А-а-а, вы колымагу бросать не хотите… В смысле? Вы что, сдурели? Через полчаса стемнеет, как я там смогу ремонтироваться!

      – Значит,