Рубикон. Константин Калбазов

панораму в оптику, поинтересовалась она.

      – Я говорю, оторвись от бинокля и посмотри вокруг. Альпийские луга, однако.

      – Хм. А ведь и правда. Но ты не обольщайся, ты все одно не Суворов.

      – Ну Суворов или нет, а право осмотреться вооруженным глазом имею.

      – Караул! Мужской шовинизм в действии! – закричала она, быстро отбегая в сторону и прижимая прибор к груди.

      – Да чего ты раскричалась. Совесть поимей, вон у тебя есть оптика на карабине, в нее и любуйся.

      – Сам любуйся. Она четырехкратная, если не ошибаюсь, а у твоего бинокля оптика помощнее.

      – Ну ты и жадина.

      – Я не жадина. Просто еще не насмотрелась.

      – Ладно. Пять минут – это все, что я прошу, а потом отдам бинокль тебе в безраздельное пользование.

      – Ага, знаем вас таких. Поглядишь, а потом заявишь, что уже время и нам пора уходить.

      Хм. Вообще-то время уже к вечеру, и им действительно нужно бы возвращаться. Ночевка в горах – она чревата, здесь ночи холодны даже жарким летом, так что можно и заболеть. Но вот не хотелось расстраивать ее, хоть тресни.

      – Ночью будет холодно. Готова к этому?

      – Ага.

      – Тогда дам тебе полчаса на то, чтобы полюбоваться красотами, а потом вниз. Нужно успеть хотя бы к опушке: здесь и костер не из чего развести.

      – Согласна. – Она с готовностью протянула ему предмет спора.

      Так и есть, стада каких-то животных, но вот каких именно – не разобрать. Он сумел определить только мамонтов, да и то только потому, что они были ближе всего к озеру и имели очень большие габариты.

      Так. Мамонтов в сторону. Даже в самых смелых теориях и предположениях он никогда не слышал об одомашненных мамонтах. А вот остальные стада не рассмотреть, но ему это, по сути, и не надо. Если это одомашненные стада, то рядом должны быть скотоводы, причем не единичные, а еще обязательно должно быть стойбище – пусть в паре километров, пусть чуть дальше, но должно быть обязательно. В том, что он сумеет его рассмотреть и определить на таком расстоянии, он не сомневался. Да только ничего подобного не угадывалось.

      Жаль. Очень жаль. А может, ну его. Чего жалеть-то? Кто знает, какими бедами это может обернуться. Да, беды – это серьезно, но ведь Ларчик права: в одиночку, без шанса на возвращение нам точно кранты, мы даже до старости не доживем. Вон, продержались только чуть больше месяца – и уже с катушек съезжаем. Конечно, сложившиеся отношения помогут выиграть время, и может, даже изрядно, но сколько? Год? Два? Кто знает. Может, вот сейчас вернемся, приступим к опостылевшей работе – и накроет капитально и бесповоротно.

      Дмитрий почувствовал, что его кто-то трясет за руку. Вот же. Лариса вовсе не собиралась пускать дело на самотек и засекла время, благо с ее часами ничего не сталось. Хорошие у нее часы, и ход точный. С другой стороны, очень дорогие – не глядите, что золотые, настоящая работа мастера, так что золото – это так, главное – сам механизм. Семен жену любил и на ней не экономил: была возможность