Без крыши. Алексей Борисов

trong>I

      Козлы

      Глава первая

      Спикер областного парламента Хрюшников сидел за столом и ковырял в носу. Когда я сделал еще несколько шагов по ковру и присмотрелся, стало ясно, что ковыряет он не в носу, а в ухе. И не пальцем, а дужкой очков.

      – Можно, Виталий Иванович? – повторил я.

      – Заходи, Алексей Николаевич, – отозвался спикер. – Что у тебя там?

      – Подписать кое-что надо.

      Виталий Иванович вздохнул так, будто сию минуту закончил разгрузку вагона.

      – Сколько раз я тебе говорил: бумаги на подпись сам не носи, передавай через консультанта? А?

      – Там нюансы могут быть, Виталий Иванович. Комментарии могут потребоваться.

      Спикер вздохнул сильнее.

      – Комментарии потребуются – вызову. Ох, Алексей Николаевич…

      – Что, Виталий Иванович?

      – Всему вас учить надо. Сразу видно: не работали в обкоме.

      – Да тут бумаг немного, – начал я.

      Было в самом деле неловко, что оторвал занятого человека от дела. Выбил из колеи.

      – Ладно, оставляй, – смягчился спикер.

      Я мысленно перевел дух и приготовился дать задний ход. Тут двойная входная дверь за моей спиной скрипнула.

      – Виталий Иванович, разрешите? – проскрипел голос, по тембру сильно похожий на дверь.

      Оборачиваться, чтобы понять, кто это, было необязательно.

      – Заходи, Никифор Мефодиевич, – кивнул хозяин кабинета.

      Обогнув меня заодно с приставным столиком, полубоком, немного шаркая при ходьбе, в святая святых законодательной власти проник консультант нашего спикера Никифор Мефодиевич Толиков. Меня он приветствовал едва заметным кивком и присел на стульчик напротив.

      Никифора Мефодиевича в парламентском кругу знали все. Принят он был на полставки и отвечал за духовно-нравственную сферу. Лет ему было много. Даже очень много, и кое-кто поговаривал, что пора бы человеку на покой. В аппарате в таком возрасте уже не работали. Однако спикер к нему благоволил и принимал всегда без очереди («с острой болью», как шутил один наш коллега). Секрет проходимости был прост: во времена не слишком отдалённые от нас товарищ Толиков занимал высокую должность в провинциальном управлении КГБ. А бывших чекистов, как известно, не бывает. Про его выдающиеся успехи на ниве нравственности и духовности ничего слышно не было, зато слухи и сплетни он носил начальству исправно.

      Спикер шевельнул бровью и перестал ковырять очками в ухе. Никифор Мефодиевич покосился на меня и, приподняв полускрюченное тело над столом, забормотал что-то Виталию Ивановичу в другое, свободное ухо. Спикерская бровь поползла вверх. Я попробовал прислушаться.

      – Алексей Николаевич, погуляй! – оборвал мои попытки спикер.

      Подрагивая кистью правой руки, Никифор Мефодиевич продолжил едва слышное бормотание. Мне почудилось, что прозвучала знакомая фамилия, но проверить это ощущение я объективно не успевал.

      Предупредительнейшая Алевтина Викторовна в первой приёмной читала популярный у аборигенов таблоид «Энциклопедия здоровых импульсов». По-моему, ту её часть, где повествуется о внебрачной жизни эстрадных звёзд.

      – Что-то у нас Никифор Мефодиевич какой-то взволнованный, – попытался я прозондировать почву.

      – Ой, не знаю, Алексей Николаевич, – откликнулась она, подняв голову от газеты. – Ничего не говорил, сразу вошёл.

      Пришлось мне отправиться восвояси. Там, под дверью моего кабинета, переминался с ноги на ногу очередной гость. Я мысленно застонал, потому что после визита к спикеру, как всегда, хотелось немного побыть наедине с собой. Да и голова после вчерашних излишеств ещё побаливала.

      Гостем оказался собственный корреспондент агентства «Интерксерокс» Василий Онищенко.

      – Привет! Какие новости у пресс-службы? – заулыбался он.

      – Спикер с утра ковырял в ухе, – ответил я.

      – Что?

      – Ничего. Шутка, – я погремел ключами. – Заходи, раздевайся, ложись.

      – Сам всё шутишь, – сказал Онищенко, усаживаясь на стул. – Скучно живёте у себя в парламенте. Ни скандалов, ни сенсаций…

      – Стабильность в регионе. Всё под контролем.

      – Давай, что ли, сами что-нибудь придумаем, – продолжал развивать свою мысль Онищенко. – Нельзя же так постоянно.

      – Кто сказал, что нельзя? Ты вон у губернатора бываешь на брифингах, вот и попроси его подкинуть парочку сенсаций.

      – Там у нас договорные обязательства знаешь, на какую сумму?

      – Знаю. Кофе хочешь?

      – Растворимого?

      – Ну, ты буржуй! – я изобразил на лице праведный гнев. – У нас организация бюджетная, бедная. Другого напитка не держим.

      – Знаем, какая вы бедная организация, – усмехнулся Онищенко. – Ладно, наливай.

      – Налью, когда закипит.