Правила подводной охоты. Дмитрий Янковский

до подобного состояния.

      – Ну как? – спросила у него Рипли через пару минут.

      – Нормально, – страдальческим голосом сообщил Пас.

      – Вот и славно. Пошли, я вам там кое-что приготовила.

      Мы выбрались в коридор следом за ней. По радио сообщили о новом транспортно-пассажирском коридоре из Австралии в Индию.

      – Что у тебя с ухом? – подозрительно покосился на меня Пас, все еще шмыгая носом.

      – Расчесал, – ляпнул я первое, что пришло в голову.

      Идущая впереди кухарка никак не отреагировала на мою ложь, хотя явно все слышала. Мне даже представилась усмешечка на ее губах.

      Из полутемного коридора мы свернули сначала в кухню, а затем в раздаточную, за которой находился небольшой, но очень уютный зал. Это ничем не напоминало камбуз учебки – здесь столы были квадратными, а не прямоугольными, каждый был накрыт скатертью, и возле каждого стояло по четыре стула, а не по восемь.

      – Это что, «глубинка»? – шепотом спросил меня Пас.

      – Кажется, да, – ответил я, хотя сам ни разу не видел камбуз для погружающегося состава.

      Мне показалось странным, что на такой тихой, можно сказать, захолустной базе есть люди, уходящие в глубину. Словно в подтверждение моих сомнений вспомнился запах протухшего «рассола» возле аппаратного класса. Но если есть камбуз для глубинников, то должны быть и сами глубинники. А о глубинном пайке среди курсантов ходила масса легенд. Поговаривали, что в него входят не только шоколад, творог и сметана, но еще икра и красное вино.

      – Вон за тот столик садитесь, – Рипли показала на места у окна, а сама направилась к раздаточному окошку.

      Мы сели.

      – Интересно, она охотник или наемный персонал? – еле слышно спросил я.

      – Хрен ее знает, – Пас коротко пожал плечами.

      Через минуту Рипли вернулась с подносом, на котором стоял наш ужин. Она принялась расставлять тарелки, а мы с Пасом рты раскрыли, разглядев заработанное изобилие. Там были остатки недоеденного за ужином салата из помидоров и огурцов, там были холодные закуски из красной рыбы, а на горячее оказалось настоящее картофельное пюре со шницелем. Я чуть слюной не подавился, глядя на неожиданную роскошь предложенного угощения.

      – Это и есть глубинный паек? – сглотнув, спросил Пас.

      – Остатки, – ответила Рипли. – Если хотите, могу принести творог с изюмом. Его здесь не очень охотно едят. Остается.

      – Хотим! – хором ответили мы.

      Кухарка усмехнулась и ушла за творогом.

      – По-твоему, катетер в спине не стоит такого питания? – поддел я Паса.

      Он не ответил, и мы налегли на еду. В первые же секунды мои скулы заболели от перегрузки слюнных желез. Мир вокруг сколлапсировал до ограниченного пространства стола, а сам я превратился в один сплошной, непрерывно функционирующий пищеварительный аппарат. Моему эго было вежливо предложено отступить на второй план и не вмешиваться в физиологию поглощения пищи. Эго не возражало. Оно спокойно и тихо замерло, терпеливо ожидая сладостного состояния, которое неприменно