Королевская шутиха. Филиппа Грегори

нездоровится? – спросила я.

      – Просто устала, – сказала она. – Ночью не спалось.

      Увидев мое озабоченное лицо, принцесса улыбнулась.

      – Не бойся, мне не стало хуже. Все по-прежнему. Мне бы научиться большему спокойствию. Но когда не знаешь… когда вынуждена ждать… а он целиком в руках советников, чьи сердца…

      – Вы говорите про своего брата?

      – Я думаю о нем с самого его рождения! – с непривычной для нее страстностью призналась Мария. – Он был еще совсем маленьким, а от него так много ожидали. Он с таким проворством учился, и в то же время… вместо сердечной теплоты – холодное сердце. Бедный мальчик! Он ведь вырос без матери. Ни у кого из нас троих нет в живых матери, и никто из нас не знает, что может случиться завтра.

      Мария вновь остановилась. Только врожденная гордость не позволяла ей признаться, что сегодня она совсем слаба.

      – Конечно, я больше заботилась о Елизавете, чем о нем, – продолжала Мария. – А теперь я не вижусь ни с ней, ни с ним. Меня очень мучает то, что они делают с его душой, с его телом и… с его завещанием, – совсем тихо добавила принцесса.

      – С его завещанием?

      – Трон должна унаследовать я, – с неожиданной пылкостью произнесла Мария. – Если будешь писать донос… подозреваю, что тебя за этим сюда и прислали… напиши им, что я все помню. Напиши: право престолонаследия принадлежит мне, и ничто не может этого изменить.

      – Ваше высочество, я не пишу никаких доносов! – в ужасе воскликнула я.

      Я говорила сущую правду. Здешняя жизнь была настолько скучна и однообразна, что я не находила, о чем писать сэру Роберту или его отцу. Я попала к слабой здоровьем принцессе, утомленной ожиданием и неизвестностью. Она не плела никаких заговоров. Да и зачем, когда она знала о своем законном праве взойти на престол?

      – Пишешь или нет – мне все равно, – махнула рукой принцесса Мария. – Никто и ничто не отнимет у меня моего места. Отец сам составил порядок наследия. Сначала иду я и только потом – Елизавета. Я никогда не участвовала в заговорах против Эдуарда, хотя находились люди, уговаривавшие меня сделать это ради памяти моей матери. Но я не опускалась до заговоров против брата. Я знаю, что и Елизавета не станет плести заговоры против меня. Нас трое наследников. Мы уважаем волю отца и знаем, кто за кем идет. Елизавета тоже знает этот порядок. Эдуард стал первым, поскольку мужская линия всегда идет первой. Я иду за ним, как первая принцесса… законнорожденная принцесса. Мы не посмеем осквернить память отца. Я доверяю Елизавете ничуть не меньше, чем Эдуард доверяет мне. И раз ты утверждаешь, что не пишешь доносов, можешь передать мои слова устно, если кто-нибудь тебя спросит. Скажи им, что я просто следую воле короля Генриха, установившего порядок престолонаследия. И еще скажи им: это моя страна.

      Этот страстный поток слов придал Марии силы. На ее щеках появился румянец. Она оглядела свой небольшой, обнесенный стенами сад, будто видела не только его, но и все королевство. Должно быть,