Правда. Пехотная баллада. Терри Пратчетт

мой тошерун, господин Король, – сказал Вильям. – И сейчас его пытаются отобрать пацаны постарше.

      Гарри помолчал, потом тяжело встал из-за стола и подошел к огромному окну.

      – Парни, гляньте-ка вон туда, – позвал он.

      Часть двора занимало огромное колесо, управляла которым пара големов. Колесо приводило в действие скрипучий бесконечный транспортер, тянущийся вдоль всего двора. На одном конце транспортера тролли широкими лопатами грузили мусор из кучи, которая пополнялась непрерывно подъезжающими телегами.

      Вдоль транспортера стояли големы, тролли и даже люди. Они внимательно рассматривали в мерцающем свете факелов движущийся перед ними мусор. Периодически один из рабочих что-то выхватывал и бросал в стоящие за спинами бачки.

      – Рыбьи головы, кости, тряпье, бумага… У меня пока двадцать семь бачков, включая один для золота и серебра. Вы удивитесь, что́ люди иногда выбрасывают по ошибке. «Ложка-ложечка, звени, нам колечко подмани…» – частенько напевал я своим дочерям, когда они были маленькими. Твой листок с новостями попадает в бачок номер шесть для низкосортных бумажных отходов. Большую их часть я продаю Бобу Холтли, который занимает пятый и седьмой склады.

      – А что он с ними делает? – спросил Вильям, отмечая про себя характеристику «низкосортные».

      – Массу для туалетной бумаги, – ответил Гарри. – Жена от нее просто в восторге. Наверное, уже пора убирать посредника… – Он вздохнул, не замечая резкого перепада в самоуважении Вильяма. – Знаешь, иногда я стою здесь по вечерам, слушаю, как грохочет транспортер, смотрю, как отражается заходящее солнце на стенках баков-отстойников, и слезы наворачиваются на глаза.

      – Честно говоря, сэр, со мной сейчас происходит то же самое, – признался Вильям.

      – Послушай меня, парень… Когда тот пацан отобрал у меня мой первый тошерун, я ж не стал никому жаловаться. Я знал, что у меня есть способности. Я просто не сдался и нашел другой. А на свое восьмилетие я сделал себе подарок: нанял пару троллей, чтобы они отыскали моего обидчика и выбили из него всю дурь. Ты знаешь об этом?

      – Нет, господин Король.

      Гарри Король долго-долго смотрел на Вильяма сквозь сигарный дым. Вильям чувствовал себя так, словно его переворачивают и разглядывают, как нечто найденное в мусоре.

      – Моя младшенькая, Гермиона, выходит замуж в конце следующей недели, – сообщил Гарри. – Крутой будет праздник. В храме Оффлера. Хоры и все такое. Я пригласил всех главных шишек. Эффи настояла. Не придут, конечно. Только не к Гарри-Моче.

      – «Правда» могла бы присутствовать, – заметил Вильям. – И сделать цветные картинки. Но уже завтра нас не станет.

      – Цветные, говоришь? Наняли кого-то раскрашивать?

      – Нет. У нас… особый метод, – сказал Вильям, безнадежно надеясь, что Отто говорил правду.

      Он уже не цеплялся за тонюсенькую веточку, а стремительно летел вниз с дерева.

      – Интересно было бы глянуть… – пробормотал Гарри.

      Взял