Государь. Александр Мазин

мужчина без бороды – юнец. Думал – уважать больше будут. – И, будто извиняясь: – Я ведь по-хорошему хотел, по-доброму. Мне и печенежской крови хватает. Теперь – всё. Не хотели любить – будут бояться! Мамки будут именем моим детей стращать! За любую провинность – смерть! Вот с этих, – кинжал снова указал на смердов-мортусов, – и начну!

      – Убьешь их? – с неодобрением спросил Духарев.

      – Убью.

      – А если бы не на меня с матерью твоей напали, а на купцов обычных – пощадил бы?

      – Может, и пощадил. Спустил бы шкуру со спины – и отпустил. Но теперь – нет. И ты не спорь, батя! Если бы обо мне, о семье моей речь шла – ты бы иначе поступил?

      Духарев задумался, прислушался к себе… И покачал головой.

      – Но всё же не по-христиански это, – сказал он. – Ты, может, виру с них возьми, а?

      Артём засмеялся:

      – А виру взять – это по-христиански, да? И откуда у них такие деньги? Сорок гривен серебром – за каждого убитого! Нет, бать, эти заплатят жизнью. А виру я возьму с других.

      – Ты князь, – кивнул Духарев. – Тебе решать. И спасибо тебе!

      – За что же? – удивился Артём.

      – Жизни наши спас.

      – Разве ж за это благодарят? – Артём, похоже, удивился. – Это долг мой. И княжий, и сыновний. И то опоздал. Воев твоих славных, считай, всех побили. Хорошо хоть тебя с матушкой уберег – рог твой вовремя услыхал, слава Богу! Мы же совсем рядом ночевали, стрелищах в пяти.

      – Слава, – согласился Духарев и встал, чтобы поглядеть: как там раненые?

      – Как дела закончим, – крикнул ему вслед князь-воевода, – так и поедем. Только поедим сначала. Мои вон уже кашеварят.

      На ногах осталось всего двое гридней: Развай и Карн. Оба – варяги. Не сказать что невредимые, но раны – пустяковые. Примерно как у Сергея. Раненых было – тридцать три. В том числе – Мелентий, получивший глубокий порез икры и дырку в левом предплечье. Ромей оказался отличным воином.

      Слада заверила, что раны Мелентия чистые и не опасные. Жить будет и, глядишь, дня через четыре и вовсе на ноги встанет. А вот шестеро из остальных тридцати двух вряд ли дотянут до следующего дня.

      Вот ведь какая беда. Поехал, понимаешь, сына навестить…

      – Ты уж прости меня, Мелентий, что в этакое дело тебя втянул, – повинился Духарев. – Не думал я, что неспокойно здесь.

      – Всё в руках Божьих, – философски заметил ромей. Подумал немного и добавил: – А подарок твой – пропал.

      – Нашел о чем печалиться, – Духарев улыбнулся. – Я тебе другую шубу подарю. Было б кому дарить!

      И присел рядом с другим раненым – поддержать и утешить.

* * *

      Улич – небольшой городок. Но крепкий и ухоженный. То же можно было сказать о княжьем тереме.

      Доброслава, внучка князь-воеводы Свенельда, встречала родителей мужа со всем почтением: свежеиспеченным караваем и низким-низким поклоном.

      Она уже собралась произнести и речи подобающие, но тут увидела, как во двор въезжают сани с ранеными, и лицо ее враз изменилось.