Государь. Александр Мазин

строй продавили…

      Но – поздно. Теперь перед ними барьер – из своих же, убитых и покалеченных, стонущих, вопящих…

      Сергей выпустил последнюю стрелу, закрыл колчан, бросил лук в налуч.

      Подумал: «Сейчас обходить начнут». И снова взялся за рог. Сигнал: «Все в круг!» Надеюсь, Развай сообразит.

      Сообразил.

      Вторая линия выдвинулась вперед, включившись в рукопашную, а первая рассредоточилась, заняв круговую оборону.

      Но нападающие продолжали переть в лоб и перли, пока лобовая атака окончательно не захлебнулась. Перед строем дружинников образовалась баррикада из тел в пятьдесят метров длиной, метра два шириной и почти полтора метра в высоту.

      Дружинников из строя вышло семеро. Все – с ранениями рук и ног. Ими тут же занялась Сладислава – под прикрытием щитов.

      Духарев старался высмотреть, что происходит среди противников. Какая-то суета… Но обстрел прекратился.

      – Не стрелять! – раздался приказ Развая.

      Правильная тема. Стрелы надо беречь. Что же всё-таки это за напасть такая? Судя по подготовке – смерды. Зачем им нападать на воинов? Это ж самоубийство. Да и смерд просто так на смерть не пойдет. Он к этому непривычен. Значит, что-то его подвигло? А может, не знали, что имеют дело с воинами? Или никогда не сталкивались? Это же так просто: их меньше сотни, а нас целая тысяча. Зипунами закидаем. Могли бы и закидать. Если по уму. Но если по уму – так не полезли бы.

      Пауза затянулась. Надо что-то предпринять. Перехватить инициативу…

      – Дай-ка мне свой щит, – попросил Духарев. – Нет, лучше факел мне зажгите и ветку дайте какую-нибудь зеленую. Вон нарубленный лапник, оттуда возьмите.

      Так, с еловой веткой в одной руке и факелом в другой Сергей взобрался на одни из саней и призывно замахал огнем.

      «Начнут стрелять – успею спрыгнуть», – подумал он. Но лучше обойтись. Прыгать с высоты ему нежелательно. Так в один голос утверждали и парс, и Сладислава. Хотя какая тут высота. Полсажени.

      – Я – воевода киевский Серегей! – закричал он, не жалея наработанного в битвах командирского голоса. – А вы кто такие?

      Услышали. И стрелять не стали.

      Из общей кучи выдвинулись трое. Показали открытые ладони. Один поманил: зачем, мол, орать? Иди к нам.

      Духарев слез с саней, опершись на подставленные руки гридня, и двинулся к переговорщикам.

      Гридь раздвинулась, пропуская.

      – Мы бдим, батька, – негромко сказал ему Развай.

      Кто бы сомневался? Сейчас десятка три лучников держат под прицелом и переговорщиков, и вооруженную толпу. Войском такое сборище назвать – язык не поворачивался.

      Троица выглядела солидно: во-первых, доспешные. Во-вторых, кряжистые. В-третьих, в себе уверенные.

      – Ну так кто же вы такие? – повторил вопрос Духарев.

      – Я – Калас, боевой вождь рода Ивицы, – пробасил тот, что стоял в центре.

      – Щитобой, боевой вождь рода Серой Цапли.

      – Лисянин, боевой вождь рода Медведя.

      – Надо