Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника. Александр Аннин

белое от природы лицо было украшено тонкими, словно нитка, рыжеватыми усами, ровным полукругом огибавшими чувственный рот и смыкавшимися на подбородке. Вороной скакун арабской породы выглядел куда свежее, чем пегая кобыла дона Хуана де Тенорио, хотя оба всадника проделали одинаковый путь.

      Весь прошлый вечер и минувшую ночь они ехали бок о бок, и лишь несколько минут назад спутник дона Хуана задержался по нужде. Вид его был плачевен: пыльный сирокко, смешавшись с ночным туманом, пропитал грязью дорожное платье юного красавца. Впрочем, плащ дона Хуана выглядел не лучше.

      Оба путника так хотели есть, что уже и не чувствовали голода, лишь испытывали противную, сосущую пустоту в желудках.

      Дон Хуан запел громче. Он безбожно фальшивил, не будучи наделен музыкальным слухом, да еще и смешно подвывал в конце каждой строфы – дань исконному, протяжному говору коренных севильянос. В Андалусии это было общепринято. А вот в центральной и северной Кастилии над севильским выговором презрительно смеялись, называя андалусцев «ненастоящими кастильянос».

      Пускай горшечник с торгашом

      В мороз попляшут голышом.

      Друзья! Забудем милость,

      Чтоб мерзость не плодилась.

      Друзья! Девиз у нас таков:

      Плетьми лупцуйте говнюков,

      Купцов-заимодавцев!

      Заройте их, мерзавцев!

      Слезам их не внемлите!

      Душите их, давите!

      Навек скотов проклятых

      Кидайте в казематы!

      – Молодец, молодец! – снисходительно похвалил друга юный красавец.

      Они бок о бок подъехали к мосту Сан-Тельмо, построенному еще при мусульманском владычестве. Воды Гвадалквивира, подернутые дымкой тумана, были пепельного цвета. На этом фоне почти незаметной была мощная чугунная цепь, протянутая через реку, концы которой крепились на двух сорокаметровых башнях, сложенных из белого, чрезвычайно дорогого кирпича. Потому-то эти могучие каменные стражи, возвышающиеся на противоположных берегах, назывались Торе-дель-Оро (Золотые башни): в солнечный день белый кирпич сиял, словно золото[4].

      Но сегодня все вокруг: и Торе-дель-Оро, и верфи, и минарет Большой мечети, и древний королевский замок со сторожевыми башнями, и помпезное здание Латино-Арабской академии – было окрашено в тусклые, грязно-серые тона.

      Уже больше ста лет минуло с тех пор, как в 1248 году флотилия Фернандо III Святого, ведомая закованным в стальную броню кораблем (самым первым в истории прообразом ледокола), разорвала эту цепь, запиравшую вход в порт, и тем самым положила конец мусульманскому владычеству в Севилье. Правда, цепь сразу же после взятия города натянули снова: она, оказывается, очень облегчала взимание пошлин с торговых кораблей, стремящихся в порт Севильи.

      Лукавые мавры, вручая королю Фернандо Кастильскому золотой ключ от города, решили выгравировать на нем издевательскую надпись: «Да дарует Аллах вечное господство ислама в этом городе». Но, видно, не внял мусульманский бог этой мольбе: спустя сорок лет, после неудачного восстания мавров, все они были выселены из Севильи, да и вообще из Андалусии, в соседний Гранадский

4

Доныне из этих двух башен сохранилась лишь одна.