Завещание Гранда. Леонид Зорин

Я клятву сдержу, хотя и не знаю, как далеко придется зайти. К несчастью, еще одна преграда может действительно стать решающей. И Евдокия Вениаминовна сказала, что на земле вы один способны помочь мне в моем положении.

      – Тетка на сей раз необъективна, – скромно проговорил Гвидон, – ведь я ей не чужой человек.

      – Она – твоя родственница?

      «Это мило, – подумал Гвидон, – говорит мне «ты». И непонятно, как реагировать».

      Он подавил в себе искушение ответить ей тем же. Есть закон: когда беседуешь с работодателем, любое панибратство запретно.

      – Она была близкой подругой матери. В детстве я звал ее «тетя Дуся».

      – А в юности? – спросила вдова.

      «Дает мне понять, что я – мальчишка», – с горечью подумал Гвидон.

      – Это зависит от ситуации. Когда уж очень тянет пожаловаться, я называю ее «Евдокиюшка». Когда она рискованно шутит, я ей говорю: «Эдокси».

      – Очень куртуазно.

      – Ей нравится.

      Оба синхронно себе представили Евдокию Вениаминовну и так же синхронно улыбнулись. И «Евдокиюшка» и «Эдокси» не слишком вязались с ее величественным и даже монументальным обликом. Но царственный покой был обманчив – с неукоснительной центростремительностью в ее руках сходились все нити. Все токи, пульсируя и содрогаясь, естественно сквозь нее проходили, однако не только ничем не вредя, но заряжая витальной силой. На сжатых губах мерцала улыбка, полная дьявольского всеведенья.

      – Я объяснила ей ситуацию – мне необходим человек, способный понять варварский почерк. Муж мой объявил вне закона не только всякие ноутбуки, но даже пишущие машинки. Он утверждал, что Шпенглер прав: цивилизация – враг культуры. И не уставал повторять, что между вербализованной мыслью и пальцами недопустимы посредники. Тем более пальцы связаны с мозгом и поджигают его, как спички. Не сомневаюсь, что так и есть, но я-то в беспомощном положении. Я спросила у вашей покровительницы, не знает ли она чудодея, который справится с этим делом…

      – И она пробасила: «Мне ли не знать?» – продолжил Гвидон.

      Вдова рассмеялась. «Мне ли не знать?» – эти слова были опознавательным знаком, даже паролем славной дамы.

      Впрочем, эта веселая пауза была недолгой. Вдова нахмурилась и, вновь оглядев его, произнесла:

      – И вот, предо мною – Гвидон Коваленко.

      – Именно так, – подтвердил Гвидон.

      Вдова одобрительно сказала:

      – Имя известное. Правда, и редкое.

      – Мне приходилось не раз возвращаться к происхождению этого имени, – Гвидон с пониманием улыбнулся. – Разумеется, надежней всего – патриотическая версия. Этакий поясной поклон в сторону Пушкина и фольклора. Но есть и космополитический след. Увековечение памяти мессера Гвидо де Кавальканти. Муж достойный. Отменного образования, поведения и нравственных качеств.

      – Как я понимаю, ты получил прочное женское воспитание?

      – Именно так обстояло дело, – с готовностью подтвердил