Один дар на двоих. Лара Васильева

и несколько секунд просто смотрела не мигая.

      – Бабуль, ты как? – Я подалась вперед, но Марфа Константиновна жестом попросила не спешить.

      Я остановилась, а бабуля медленно подошла к комоду и взяла фотографию покойного деда.

      – Ну вот, Коленька, и встретились. Дождался, дорогой!

      Прослезившись, бабуля промокнула глаза уголком платка и вернула фотографию на место. А сама открыла комод и принялась перебирать вещи.

      Самое время для уборки! Наконец она что-то достала и с довольным видом подозвала меня.

      – Ани, слушай внимательно, – строго произнесла бабуля, – больше спросить будет не у кого. Не поймешь сейчас, в будущем хлебнешь немало горя.

      С этими словами она протянула наручные часы на черном кожаном ремешке. Помедлив, я все же приняла подарок.

      – Это часы, но не обычные. Посмотри на циферблат.

      Подивившись странному сну, посмотрела внимательней. На циферблате вместо двенадцати вверху стояло загадочное число «тридцать». А весь круг был разбит на мелкие отрезки по пять минут. Одна-единственная стрелка медленно двигалась по кругу.

      Приложив часы к уху, я услышала негромкое тиканье.

      – Довоенные, что ли? – удивилась.

      Неужели Марфа Константиновна, предчувствуя скорую смерть, решила одарить меня наследством?

      – Еще старше, – вздохнула бабуля. – Если мы с тобой встретились при таких обстоятельствах, значит, жить мне осталось ровно тридцать минут. Сейчас уже меньше, – кивнула она на часы, предлагая мне посмотреть.

      Стрелка стояла на отметке «двадцать пять».

      – Понимаешь, Ани, – Марфа Константиновна старалась говорить твердо, словно речь давно уже заготовлена, но я чувствовала ее волнение, – все люди смертны. Но одни умирают в окружении близких, друзей или знакомых. А есть те, которые в момент смерти остаются одинокими.

      Не знаю, к чему вела Марфа Константиновна, но явно не к добру. А бабуля продолжила:

      – Меньше чем через полчаса меня не станет. Ты появилась здесь, чтобы скрасить мое одиночество в последние минуты.

      Я закашлялась. Бабуля хоть и стара, но выглядит неплохо. С чего ей умирать?

      – Теперь это твой долг. Твой дар. Твое проклятие. Назови как угодно, – спокойно сказала бабуля. – Хочешь этого или нет, но ты будешь перемещаться к людям за тридцать минут до их смерти.

      – И какой в этом смысл?

      Я почувствовала, как меня потряхивает. На этот раз уже не от холода. Опустилась на стул, чтобы собраться с мыслями.

      – Поговорить, скрасить одиночество. Возможно, кто-нибудь напишет предсмертную записку или позвонит близким, разобравшись с давней враждой. У каждого своя история. Я привела пример, но сейчас другое время. И люди другие.

      Марфа Константиновна опустилась в кресло-качалку.

      – Так ты тоже такая? – Я моргнула, чувствуя, что если бы не сон, непременно грохнулась бы в обморок.

      – Была такой, – улыбнулась бабушка, вновь посмотрев на фотографию своего Коленьки. – Весь род Меламед такой.