Месть невидимки. Лев Аскеров

когда я лишился чувств? – поинтересовался он.

      Жена промолчала. Караев собрался переспросить и, подняв голову, наткнулся на пару круглых от изумления глаз.

      – Ты так ничего и не понял? – прошептала она.

      – А что я должен был понять?

      – Ты не терял сознания… Ты просто исчез…

      – То есть?.. Как это?.. – невольно вырвалось у него.

      – Не знаю… На месте, где ты стоял, было пусто. Тебя здесь не было… Во всей квартире. Я думала – ты подшучиваешь надо мной… Несколько раз заглядывала в кухню, ванную, уборную. Выбегала на лестничную площадку. А потом не знала, что и думать, – крепко обняв его, разрыдалась она.

      – Ну, ну… Всё уже позади, – поглаживая её, склонённую к нему голову, успокаивал он.

      – К чёрту твои эксперименты!.. К чёрту! – ещё пуще расплакалась она.

      Дождавшись, когда она выплачется, Караев, наконец, спросил о том, что ему очень хотелось узнать.

      – Долго я отсутствовал?

      – Мне показалось, очень долго…

      Потом, шмыгнув набрякшим носом, уточнила:

      – Минут пятнадцать… Может, чуточку больше…

      – Неужели?! Я совсем этого не почувствовал.

      – Зато я почувствовала, – сварливо проворчала она.

      Караев засмеялся. Появившиеся в голосе Инны брюзжащие нотки – первый признак того, что срыв, охвативший её, пошёл на убыль.

      – Что смеёшься? – сердито спросила она.

      Ну что Мика мог ей ответить? Он просто ещё крепче обняв жену, притянул её к себе. Щекоча горячими губами его шею, она что-то долго выговаривала ему, на что-то пеняла и, стуча кулаками по его бокам, беззлобно поругивала.

      По правде говоря, Мика её вовсе не слушал. Он думал о своём. Что всё-таки произошло? Вот что надо было осмыслить. Здесь не до нюнь.

      – Налей мне чайку. Крепенького, – отыскав предлог, чтобы остаться наедине со своими мыслями, попросил Караев.

      …Итак, он накинул на себя провода. Нет. Сначала он приладил к ним золотое ситечко, больше похожее на розетку для варенья, чем на чашу приёмной антенны. По центру ситечка, сплетенного из тонких проволочек чистого золота, был помещён огранённый, размером в три карата, бриллиант. Потом уже Инна накинула на него эти провода, свободные концы которых она специальными присосками прикрепила к четырём точкам его тела. Закончив с этим, она старательно прозрачным скотчем, плотно приклеила к подвздошной ямке золотое ситечко приёмной антенны…

      Всё. Теперь он был в контуре. И они прошли на балкон, где стоял основной аппарат. Собственно, он не стоял. Он лежал. А если уж совсем быть точным, определение «аппарат» к нему никак не подходило.

      Выставленные на столе и соединённые между собой пёстрыми проводами в одну вереницу платы, теристоры, линзы и прочие детали и были тем самым устройством, над которым он бился едва ли не полгода. Выпускаемый им веер лучей должен был выйти на жгут планетной спирали Пространства – Времени, отыскать в нём волокно, соответствующее личному полю времени испытуемого и, отразившись от него, замкнуться на контур, который был сейчас наброшен