Между Амуром и Невой. Николай Свечин

красавец-волгарь Пересвет, нагло-самоуверенный гигант (Лыков узнал его по портретному описанию, что изучил в полицейской картотеке), второй оказался колоритнее. На полголовы выше Лыкова, с атлетичной, стройной фигурой и повадками силача и красавца, с выразительным лицом и умным, внимательным взглядом, человек этот не потерялся бы в любой компании. Что он тут делает? Черты у него были русские, но с тонкой примесью какой-то восточной крови, и это делало лицо незнакомца ещё интереснее. Что-то значительное было, в этом человеке, что-то симпатичное, и одновременно он вызывал чувство опасности. Русский с татарскими чертами… Неужели тот самый Челубей, которого даже приблизительного портрета нет ни в одной картотеке?

      С большим трудом Алексей заставил себя повернуться спиной к этим людям и сказал кабатчику с ухмылкой:

      – Плохо всё-таки в вашем заведении с воспитанием. Ты им «здрасьте», а они… Ну, нальём, что ли?

      Он взялся было за принесённую с собой бутылку, но Прохор Демидыч отстранил её и выставил на стол свою посуду – штоф тёмного стекла с изящным золотым ярлыком.

      – Для такого гостя хорошую откроем.

      Двойная померанцевая завода Штритера, отметил Лыков. Дорогая вещь, а главное, лимон любой вкус забьет. Вряд ли его хотят отравить – и опасно, и пока ещё не за что; скорее попытаются усыпить и обыскать.

      – Выпейте, уважаемый, этого, в знак, так сказать, извинения, а я уж вашу допью, чтоб добру не пропадать.

      И трактирщик быстро и ловко налил две рюмки: Алексею – померанцевой, а себе из его бутылки, и получилось у него это так естественно, что и нечего возразить.

      – Позвольте представиться: Чулошников Прохор Демидович, здешний хозяин.

      – Лыков Алексей Николаевич.

      Мужчины встали, пожали друг другу руки, затем сели, выпили и принялись закусывать. Несмотря на лимонную горечь, Лыков сразу различил в водке приторный вкус веротрина[9]. Не пожалели добра, сволочи! Больше двух рюмок пить нельзя, опасно; падать надо уже после следующей…

      Словно прочитав мысли сыщика, трактирщик сразу же налил ещё по рюмке, спросил, чавкая ветчиной:

      – А что пытаете в наших краях, Алексей Николаевич?

      – Да вот службу ищу, Прохор Демидович. Человек я серьёзный, с образованием, не в белые же дворники мне идти.[10]

      – Вестимо дело. А по какой части ищите? Да вы пейте, пейте!

      Выпили по второй, в затылке у Лыкова заломило.

      – Странная у вас какая померанцевая, аж с ног валит… А позвал меня в ваше заведение барон Флагге, который Тимофей Шелашов, телохранителем своим предлагает стать, – сказал, понижая голос и оборачиваясь, Алексей. – У меня, вы видели, с силой-то всё в порядке. А чего они там сидят за моей спиной? Не люблю я этого.

      – Ничего, они нам не помешают, люди тихие, – успокоил трактирщик начавшего уже заговариваться Лыкова. Голос его доносился до Алексея откуда-то издали, глухо, словно из погреба. Сыщик потряс головой, и в ней ненадолго вновь прояснилось. – Трудно проверить

9

Веротрин – сильное снотворное, производное барбитуровой кислоты; в больших дозах смертелен.

10

Белый дворник – слуга для тяжелых работ в доме (топка печей, вынос мусора и т. п.).