Убийца из прошлого. Моника Кристенсен

но священник произнёс перед едой благодарственную молитву. Малыш пил молоко и улыбался отцу.

      Двое мужчин не вошли, а ввалились внутрь церкви. На фоне полоски серого сумеречного света они показались священнику чёрными тенями. Они принесли с собой дуновение холодного ветра и танцующие в воздухе снежинки. Огонь в печи вдруг полыхнул и на миг осветил обшарпанные бревенчатые стены. Один из пришедших довёл, а лучше сказать дотащил, другого до лавки. Оба тяжело на неё опустились. Исхудавшие лица перекосило от холода. Глаза у обоих были как будто мёртвые и ничего не выражали.

      Священник поднялся и, не говоря ни слова, взял сына за руку и увёл в алтарь.

      – Побудь здесь немного. И не выходи, пока я тебя не позову.

      – Пап, здесь так холодно. – Мальчик пытался рассмотреть, что загораживает от него отец.

      – Укутайся в плед и делай, как я говорю, сынок. Мы уже скоро пойдём к машине.

      Он немного постоял перед дверью, словно собираясь с духом. Вышел из алтаря и направился к пришедшим. Те пододвинули лавку к самой печи, и от их одежды запахло кислым. Один из них снял сапоги, и священник увидел, что носков на нём нет, только обрывки тряпок, которыми тот замотал ноги.

      Священник уже не раз натыкался на дезертиров, пробиравшихся с другой стороны границы. На этих форма была немецкой, и он обратился к ним по-немецки, но его перебили по-норвежски.

      – Мы отстали от роты, – коротко бросил старший.

      Священник знал, что норвежцы, отправившиеся на передовую, сражаются далеко на юге, на Восточном фронте. И сомневался, что успокоит парней, если подыграет им, приняв их ложь. Да и правда была слишком очевидной.

      – Сбежали? – Священник не скрывал сочувствия. – Нельзя вас за это винить. Люди не должны терпеть все эти ужасы.

      Тот, что помоложе, поднял на него удивительные светло-голубые глаза.

      – Все остальные мертвы. Нам надо убраться подальше. Мы больше не хотим сражаться.

      Священник развернул свёрток с едой и положил содержимое на лавку между ними. Вылил остатки молока из бутылки в жестяную кружку сына и протянул им.

      – Вот, возьмите. Вам наверняка нужно хоть немного поесть. Мы скоро уйдём, а вы оставайтесь здесь, сколько захотите. Там у стены с другой стороны есть ещё дрова. Никто сюда не приходит, так что подумайте спокойно и решите, как вам быть дальше.

      Ну, вот и сказано главное. Они должны были понять, что он не будет вмешиваться в их дела.

      Может, и показалось, но священник вроде бы заметил, что оба молодых человека – ну, по крайней мере, старший – чуть-чуть расслабили плечи. Лучше не знать, как долго они обходились без еды. Наверное, скоро заснут на лавке.

      Но тут с долгим скрипом отворилась алтарная дверь и выглянул закутанный в плед мальчик.

      – Папа?

      – Мы скоро уже пойдём.

      Священник метнулся к двери. Но было поздно. Золотой оклад сиял высоко на стене, подобно пламени. Те двое уставились на него и застыли.

      Священник втолкнул