Маша из дикого леса. Дмитрий Видинеев

унижали её. Те хотя бы не прятали свои гнилые мыслишки за улыбками. Зачем он её подсадил? Из жалости? А вот хрен там! Сто пудов этот пердун грешил всю жизнь, а теперь добрыми делишками решил грешки свои искупить. Она повидала таких добрячков, знала, какие они на самом деле.

      Тучи скрыли солнце. Предгрозовые сумерки разорвала вспышка. Над лесом прокатился рокот.

      Неприязнь к старику быстро сменилась ненавистью. Ничего не подозревающий Лев Николаевич теперь представлялся Грыже олицетворением дерьмового мира – мира, который только забирал, но ничего не давал взамен. Распаляясь, она даже забыла, куда ехала. Накопившаяся за последнее время злость требовала выхода.

      Лев Николаевич поглядел в зеркало, и улыбка сошла с его губ. Не понравились ему глаза этой дамочки, ох как не понравились. Безумные какие-то. И в них, словно бы зрело что-то дикое, злое. Даже жутко стало. Лев Николаевич уже откровенно жалел, что проигнорировал совет внутреннего голоса, и не проехал мимо. Он заметил, как с кончика мясистого носа женщины упала капля пота – не самое приятное зрелище.

      – Да, дождик, это замечательно, – Лев Николаевич снова заговорил лишь затем, чтобы звуком собственного голоса развеять гнетущую атмосферу. – Только бы града не было…

      – Заткнись! – прошипела Грыжа, подавшись вперёд.

      – Что, простите? – опешил Лев Николаевич.

      – Ты слышал меня, пердун старый, – Грыжа понимала: теперь она до вожделенной свалки не доедет, но гнев сдержать уже не могла: – Я таких как ты насквозь вижу. Ну, давай, скажи, что у тебя на языке вертится? Скажи, что я вонючая свинья! Думаешь, ты лучше меня? Интеллигентишка херов. Бородку козлиную отрастил…

      Задрожав от возмущения, Лев Николаевич остановил машину, распахнул дверцу и выскочил наружу.

      – Выходите, сейчас же! – голос его сорвался и прозвучал визгливо.

      Мощная вспышка молнии озарила пространство, прогремел гром. Под порывами ветра шумела листва.

      Грыжа выбралась из машины.

      – Вези дальше.

      Лев Николаевич замотал головой.

      – Нет, увольте!

      – А ну сел за руль, дерьмо старое!

      – Я сяду! Сяду! И дальше поеду. Но без вас. Жалею, что решил помочь такой неблагодарной особе!

      Лев Николаевич попытался сесть в машину, но Грыжа пихнула его ладонью в щуплую грудь, оттолкнув на пару шагов. Он совсем растерялся: да что же это творится?! От стресса в области сердца кольнула, бросило в жар.

      Набычившись, Грыжа двинулась к нему. Лицо было перекошено, сквозь стиснутые зубы вырывалось шипение. Лев Николаевич попятился. Он понимал: с этой тучной крупной женщиной ему никак не справиться. Да и женщина ли она? Похоже, это само зло! Вон глаза какие. Как у лютого зверя. Нужно бежать!

      Он развернулся и побежал. Вернее – быстро заковылял прочь, не в силах ускориться. Воздух ему казался горячим потоком, каждый вдох причинял боль. В голове возникла жалобная мысль: «Я старый. Ужасно старый. Не надо так со мной. Пожалуйста…» Сердце, словно тисками сжало, перед глазами замелькали