Герои и подлецы Смутного времени. Вячеслав Манягин

и ее маленькая дочка, принцесса Евдокия[41]. Еще в 1586 году Борис, будучи правителем при царе Федоре, поручил близкому к нему купцу, авантюристу и английскому агенту влияния в России Дж. Горсею вести с Речью Посполитой переговоры о выдачи царских родственников на Русь. Горсей великолепно выполняет свое задание: льстит, лжет, сыплет золотом, намекает на интимные отношения с Марией и, наконец, добивается возвращения королевы и принцессы на историческую родину. Здесь их сначала с почетом принимают, но вскоре Борис, даже не поставив в известность царя Федора, отправляет его сестру вместе с дочерью в Подсосенский монастырь, находящийся в 7 верстах от знаменитого Троицкого монастыря. Инокиня Марфа (Мария) стала не опасна Годунову, но восьмилетнюю Евдокию еще нельзя было постричь, чтобы лишить права на престол: несчастная девочка неожиданно умирает 18 марта 1589 г., и современники винят Годунова в ее смерти.

      Тогда же Борис совершает неслыханное дотоле дело: уничтожает завещание Ивана Грозного, которое определяло статус царевича Дмитрия, как наследника престола. Одновременно с исчезновением завещания умирает единственный человек, который мог бы восстановить его текст – переписчик завещания и бывший личный секретарь Ивана IV, дьяк Савва Фролов. Он скоропостижно скончался при невыясненных обстоятельствах. Примерно в это же время Годунов разослал указ, запрещающий упоминать на богослужении имя Дмитрия на том основании, что он рожден якобы в шестом браке, незаконном по церковным канонам. Смерть Дмитрия в этом ряду выглядит как логическое завершение череды событий.

      Утвердись на престоле династия Годуновых – и этот эпизод русской истории выглядел бы так, как было угодно Борису. А, скорее всего, – все упоминания о нем попросту вычеркнули бы из летописей и учебников. Как вычеркнули из народной памяти такие события в истории династии Романовых, как казнь «воренка» Вани у Серпуховских ворот или убийство Петром Первым царевича Алексея. Вроде бы кто-то где-то об этом и упоминает, но вот, поди ж ты! – можно окончить и школу, и институт, но так и не узнать об этих «скелетах» в семейном шкафу Романовых. Не «педалируется» эта тема, и все. Не то что гипотетическое «убийство Иваном Грозным своего сына», о котором трезвонят во все колокола уже четыре века. И языки этим колоколам никто не отрезает…

      Ну а что если мальчика-то и не было? Вернее, был, но не тот. Какие есть свидетельства в пользу версии о том, что царевичу Дмитрию удалось спастись? Свидетельства косвенные, но интересные.

      Начнем с событий в Угличе. Вот царевича якобы убивают (или он сам наткнулся на нож). Что делает выбежавшая во двор царица-мать? Бросается к сыну? Ведь это естественное движение материнской души, которая не может поверить в страшное, которая должна убедиться в смерти единственного ребенка, в том, что ему уже невозможно помочь.

      Нет, царица вместо этого берет в руки полено (ведь успела найти!) и начинает бить им мамку Волохову, выкрикивая, что та не уберегла царевича, а сын ее Осип Волохов вместе с сыном Битяговского Данилой и племянником

41

Евдокия Ольденбург (январь 1581 – 18 марта 1589).