Эскул. Бытие. Андрей Респов

ключа. Ну и что, что лепрекона не оказалось? Может, ситуацию с курьером переиграли в последнюю минуту?

      К сожалению, скилов моего уровня для идентификации не хватало. Но благородный серый оттенок древесины не оставлял никаких сомнений. Мелорн! И как же у Высшей эльфы оказался предмет из священного дерева? Только за один этот факт игрок с ником «Эвглена» могла схлопотать пожизненное проклятье эльфийских Домов, закошмарили бы девчонку до слёз.

      И зачем же, интересно знать, так рисковать? А теперь, взяв его в руки, рискую и я. Ведь я тоже Высший эльф. Поэтому шкатулка сейчас покоится в тайнике под полом моей комнаты, к которому имею доступ только я или, по решению суда, виртполиция. Хотя за всю десятилетнюю историю МИФа прецедентов не случалось.

      Что же скрываешь ты, ларчик? Головную боль, мечту, богатство, геморрой или…ничего? Согласно описанию Наёмников, с лепрекона в луте должен выпасть мифриловый жезл и карта. Может, они в ларце? Только вот маловат он для жезла. Ясно теперь только одно. Никакие Наёмники о нём не узнают. За подставу надо отвечать. И точка!

      Деньги – пожалуйста, рассчитаюсь. И хватит с них. Нутром чую, серьёзное в нём что-то. Такие вещи игроку попадают очень редко. За ларцом, скорее всего, интересная история. А это ни с чем не сравнимый квест и море фана, существенные части игрового процесса.

      Баста! Сам всё узнаю и сам всё решу. Хм… и делать это надо очень быстро. Думаю, хозяева ларчика уже раскручивают моховик поиска и наезда на наглого Рейнджера. Эх, без визита к Наёмникам ну никак! Последние годы только у них и кормлюсь. Одиночке в МИФе тяжело.

      Ну не люблю я кланы. Не люблю. Случилась парочка историй… Как вспомню – тошнит. Завязал я с клановыми прокачками и подачками, интригами и фигами в кармане. Не моё. Одиночка я и в Игре, и по жизни. Проще так. Не могу ни за кого отвечать, а значит и надеяться люблю только на себя.

      Раннее утро в Карагоне наполнено множеством звуков. Скрип телеги молочника, визгливые голоса хозяюшек у соседнего с трактиром колодца, карканье стаи ворон, угнездившейся на колокольне собора – всё это врывалось в распахнутые окна, смешивалось с будоражащими звуками кухни и вместе с гудением раскаленного воздуха в камине вылетало в чёрный от сажи дымоход.

      В утреннюю нирвану стали потихоньку вплетаться новые резонирующие ноты. Цокот подкованных копыт нескольких лошадей оборвался у входа в трактир. Тень от экипажа через окно упала на стол, за которым сидел Эскул. Двери распахнулись от мощного пинка вошедшего помощника шерифа. Лучи утреннего солнца заиграли на золотых шпорах и рукояти дорожного меча рыцаря. Следом за ним в проём, нагнувшись, шагнули два дюжих копьеносца. Шериф не носил шлема в черте города. Идеально выскобленная лысина красовалась россыпью крупных веснушек, рыжие лохматые брови и борода воинственно топорщились. Подойдя к моему столу, рыцарь, слегка нависая, упёрся в столешницу кулаками в кольчужных перчатках и пророкотал:

      – Ты Эскул?!! Рейнджер дома Холиен? – от его голоса задрожали стёкла в рамах и маленькая