Анирэль. Екатерина Александровна Русанова

гласно кивнула, не поднимая взгляда. Но Энна не унималась.

      – У нас еще остались накопления, мяса на зиму закупим. Благо земля уже дала нам возможность прожить этот год. – Слышишь, Ани!? Чтоб к вечеру была дома! Никакого здоровья не хватит ждать тебя по трое суток с этой проклятой охоты!

      – Как будто я специально застреваю там, – буркнула себе под нос.

      Еженедельные вылазки. Всегда страшно, хоть и знаешь каждый куст за оградой. Хочешь жить и есть – иди в лес. Тут ничего не поделаешь. Тетушка ворчит, но понимает, что без этой редкой добычи нам не перезимовать. Выделанный мех можно продать, мясо заготовить впрок. А ещё такие запасы можно обменять. Никогда не знаешь, когда понадобится лекарь или новая одежда.

      – Я вернусь сегодня, обещаю. Со мной ничего не случится, – попыталась сделать равнодушное выражение лица.

      Конечно я боялась леса, как и всякая молодая девушка. Особенно тогда, когда приходилось ходить одной. Это тебе не сезон охоты, когда можно отправиться с группой деревенских. Ежегодно Государство выделяет по две неделе летом и осенью. Количество добычи не ограничивают, но большую часть всегда забирают слуги правления. Тогда то охота выходит славной. Большая группа людей отправляется в самую дикую часть нашей области, в горы. Мужчины и женщины работают бок о бок. Все былые деревенские раздоры уходят на второй план. Ведь ни одна семья не желает отдавать своих молодых сыновей в бессрочное услужение государству. Поэтому все стремятся откупиться дорогим, а если повезет, то и редким, мехом. Трудиться приходится каждый день, с первых лучей и до глубокой ночи. Обязанности делятся поровну, кто-то на дровах, кто-то готовит ночлег. Днем охотники группами разбредаются по лесу. А ночью не приходится тревожиться за свою безопасность, хищники всегда сторонятся большого скопления шумных незнакомцев.

      Сколько себя помню, а помню я мало, лес я любила, но сильно боялась. Боялась скорее не леса, а тех, кого можно встретить. Тех, кто может оказаться сильнее, быстрее или хитрее меня.

      Вообще удивительно жить и не помнить о себе ничего, кроме имени. Точнее я помню, но ничтожно мало. Помню лицо из отражения в зеркале, но оно другое, не мое. Помню обрывки как будто чужой жизни. И ярче всего я помню ужасную, раздирающую грудь, боль, оглушающий крик и последний вдох, мой. А потом я открыла глаза и увидела Энн. Все мои настоящие воспоминания начинаются с момента, когда тетя нашла меня на каменистом берегу, без сознания, в одной хлопковой тунике. Первые месяцы казалось, что я сошла с ума. Мысли все время путались и снились разные непонятные сны. В них мелькали лица людей, голоса, порой казавшиеся такими родными. Во снах я слышала разные песни, иногда даже звучащие сотней голосов. Прошло столько лет, и я до сих пор их слышу. Одну я выучила наизусть, иногда напеваю, не понимаю слов, но она такая красивая.

      ***

      Солнце ещё не взошло, а тетушка уже суетится, как всегда ворчит себе что-то под нос. Вообще женщина она очень добрая, как еще можно назвать человека, который нашёл ребёнка в беспамятстве и оставил на своё опекунство. Иногда я удивляюсь ее одиночеству, судя по всему, в юности она была завидной невестой. По-прежнему стройная, под глаза уже легла россыпь мелких морщин, но лицо кажется каким-то детским. Вздернутый нос, миндалевидные серые глаза, в строгости сжатые большие губы. Красивая взрослая женщина. Живу с ней, примерно, четыре года и не представляю никого роднее. Скоро она выгодно выдаст меня замуж, получит неплохой выкуп и может рассчитывать на безбедную старость.

      Вынырнув из своих размышлений, я быстро сгребла в сумку дневной перекус, сыр и кусочек хлеба, завернула в тканевый кулечек. Молока мне не досталось. Тетя поедет на рынок торговать. Зима близко, а монет много не бывает. Поэтому я просто набрала воды и кинула на дно фляги сахарок. В ближайшем ручье можно напиться из ладоней, а сладкая вода понадобится вечером, чтобы быстрей добежать до дома. Ночевать в лесу сегодня не планировала, холодно.

      Осеннее утро, хорошо бы надеть курточку, но старая уже так мала, поэтому я просто сунула ее в рюкзак и решила пробежаться до леса. Вся моя одежда уже давно не соответствует погоде. Плотный шерстяной свитер не сковывает движения, но пропускает холодный утренний ветер. Кожаные штаны чуть ниже колен, усыпанные свежими заплатками. Старые короткие ботинки, которые достались мне от дочери соседки Маргарет. Большеваты, поэтому приходится крепко перетягивать ноги шнуровкой, от чего они быстро устают и болят. Но выбора нет, и на том спасибо, лучше, чем босиком. Маргарет часто отдает нам вещи, правда не всегда пригодные для носки, особенно после сыновей.

      С охоты я уже четвертую неделю возвращалась ни с чем. Будто кто-то съел всю крупную дичь нашей округи. От мыслей об этом становится жутко. Месяц назад пришлось остановиться на две ночи в моей пещере, так долго я бродила в поисках косули. Свое укрытие нашла случайно, в прошлом году, когда забрела слишком далеко, а возвращаться в ночи не хотелось. Искала ночлег по берегу реки и, на удачу, в скалистом уступе увидела пещеру. Она возвышалась над водой и частично скрывалась под ивовыми ветками. Пока солнце еще озаряло горизонт, страха находка не вызывала. Но для надежности, я все же запустила в нее тройку увесистых