Русские вопреки Путину. Константин Крылов

мешало, а государство не сильно наказывало. Тут, однако, есть важная развилка. Ибо существуют две разные возможности добиться такого положения дел. А именно: можно желать либо гуманизации государства, либо его ослабления. И, соответственно, либо цивилизации общества, либо, опять же, его ослабления. Разница здесь вот какая. Слабое государство – это не то государство, которое наказывает умеренно и не очень жестоко, но всех равномерно. Такое государство называется не слабым, а «гуманным» или «умеренным». Слабое же государство – это государство, которое со всей силой и жесточайшим образом наказывает слабых, а сильных просто не может тронуть, и поэтому они избегают всякого наказания вообще. Государство же, как правило, срывает зло все на тех же слабых. Поэтому имеет место быть дивное сочетание полной безнаказанности для «больших» и настоящего террора для «маленьких». То есть это государство, в котором мент дубасит демократизатором какую-нибудь несчастную старуху или подростка, но заискивающе улыбается окатившему его грязью джипу с «мигалкой и номерами». При этом, разумеется, подвернувшимся под руку «слабым» достается дополнительно еще и «за тот джип».

      Точно так же, слабое общество – это не то общество, которое многое позволяет каждому из своих членов. Такое общество следовало бы именовать «терпимым» или «цивилизованным». Нет, слабое общество – это общество, которое цепко держит тех, кто не может вырваться, мешает и ставит подножки «своим» – но при этом боится и трепещет тех, кто стоит вне этого общества. Это общество, в котором своих не боятся, потому что они слабые и нестрашные, зато чужие пользуются репутацией опасных и уважаемых людей. В таком обществе свой всегда презираем и угнетаем, зато почитаем (хотя и не без тайной зависти и ненависти) всякий чужой: «богатей», «начальник», «центровой», «эффективный менеджер», «инородец», «иностранец». Последние персонажи, кстати, не случайно попадают в этот ряд: все эти фигуры для слабого общества и в самом деле сливаются в нечто единое – То, На Что Мы Не Можем Повлиять. С другой стороны, в отношении слабого общества всем хочется занять позицию иностранца: «уберите от меня лапы, грязные свиньи, я не ваш, я подданный заморского государства». Кстати, и самое «начальство» понимает себя именно как своего рода иностранцев, «подданных заморских», перед «этим быдлом» николико не ответственных.

      Теперь о том, что такое российский либерализм гайдаро-чубайсовского разлива. Это идеология максимального ослабления общества и государства. Основан он на глубочайшем отвращении и к тому, и к другому. Российский либерал в принципе убежден, что государство (разумеется, только российское!) – неисправимая мерзость, а поэтому пусть его будет как можно меньше. Еще более того он ненавидит и презирает народ (читай – русский народ). Который «быдло» и «овощ». Российского либерала можно безошибочно узнать по брезгливо-ненавидящим интонациям, с которыми он говорит о «народе» – или хотя бы о чем-либо связанном с этим самым «народом». Лень вникать