Чисто астраханское убийство. Фридрих Незнанский

давно такой вкусноты не ел, особенно рыба да помидоры – обалдеть можно. Она снова просияла, прижалась к его плечу щекой. Потом подняла голову со спутанными волосами и в упор взглянула ему в глаза смеющимся взглядом:

      – А ты что ж, хотел, значит, меня ему подсунуть?

      – С чего ты взяла? – опешил он.

      – А разговор ваш случайно подслушала, вы громко разговаривали, не знаю, что он говорил, но твои-то слова я слышала. Насчет «запазухи»! – И продолжала смотреть в упор смеющимся взглядом.

      – Да ну что ты, Дусенька, – совсем смешался Грязнов, – ты разве не поняла, что я так пошутил? Ну, может, неловко, тогда прости меня. А «запазуха» мне твоя, кстати, очень нравится. Так что и не думай, уж если ты мне сама позволила заглянуть туда, то больше никому не достанется такая радость. Хотя бы при мне.

      – А ты еще и ревнивый? – Она засияла от удовольствия.

      – Жуть какой… А эта твоя… Зина, да? У нее что, беда какая была?

      – Доктора нашего, любила она его, подстрелили лихие люди. Давно уже, полгода назад, а то побольше. Думали, выживет… Зинка сильно переживала, бедная, а я только недавно встретила ее, – все дома да в медпункте, а тут вижу, идет, улыбается мне, кивает, похоже, отходить стала. Дружили мы раньше. Я и подумала, что, может, хорошая компания ей станет получше иных лекарств, а? Как думаешь?

      – Ты абсолютно права, приглашай. Только скажи мне, а это не отразится как-то нехорошо на тебе? Народ-то ведь, он видит…

      – А я ни с кем из соседей компании не вожу. Они ж еще Мишку помнят, и так моих нечастых постояльцев обсуждают, все равно новые сплетни пойдут, житья спокойного не будет, народу нынче делать нечего, вот языками и треплют. А Зинке я аккуратно скажу, что вот, мол, друзья мои московские, то, другое. А он не грубый, этот Саня-то твой?

      – Да ты что?! Ласковый, как котенок. Это и опасно.

      – А почему?

      – Попадешься – не вырвешься. Сама не захочешь. Ну, это я про Зину. – Он нахмурился. – А то вдруг она чего не так подумает? А потом никто никого не принуждает, посидим, винца попьем вкусного, закусим твоими чудесами, а там что бог на душу положит… Но ты права, постель ему придется в любом случае поставить на веранде, это чтоб и ты сама не беспокоилась. Ты ж вон какая… жаркая.

      – Заботливый… – хмыкнула она.

      – Как ты говоришь, – а то? Ну, тогда показывай, что у тебя где.

      – Отдыхай, я сама.

      – Нет, Дусенька, уж позволь мужскую работу делать мужчине, не хватало, чтоб ты надрывалась.

      – Ничего со мной не случится, мы – привычные. Но за заботу – спасибо…

      Так хорошо сказала, что у Грязнова что-то в душе повернулось теплой стороной к сердцу. Вот как бывает…

      – Это, милая, разве забота? Это – пустяки. А вот где сейчас наш Саня, давай-ка мы с тобой узнаем.

      – Ну, узнавай, а я пойду, дела надо делать. – И она, ловко выскользнув из-под его руки, накинула свой халатик и скрылась в соседней комнате.

      – Саня, – Грязнов услышал в трубке голос Турецкого, – где ты находишься и чем занимаешься?

      – Только