Неизвестный Карл Маркс. Жизнь и окружение. Павел Берлин

реакционном правительстве Фридриха-Вильгельма III освободительное движение не получило в Германии особенно широкого развития. Им был охвачен, собственно, лишь только тонкий верхний слой общественной пирамиды. В широкой массе народа уже началось глухое брожение, но оно еще не получило сознательного политического характера. Рабочий класс был еще очень малочислен и никакой самостоятельной политической роли не играл. Все освободительное движение выносили на своих слабых плечах лишь малочисленная либеральная буржуазия и, главным образом, студенчество, да еще, конечно, литераторы.

      И при Фридрихе-Вильгельме III освободительное движение разрасталось и углублялось в широкую народную массу, но суровыми реакционными мерами этому правительству удавалось тормозить его и, главное, замкнуть в тесные рамки волнений интеллигенции.

      В 1840 году Фридрих-Вильгельм III умер, и вздох облегчения вырвался из тысячи грудей. Еще при жизни Фридриха-Вильгельма III либеральные слои общества, отчасти из трусости, а отчасти из-за реального бессилия отказавшиеся от открытой борьбы с правительством, все свои надежды и упования перенесли с короля на кронпринца. С наслаждением передавались из уст в уста, рассказы о либерализме кронпринца, о его сочувствии конституционному движению, о его просвещенном уме и мягком характере. И смирные бюргеры с нетерпением ждали смерти старого мрачного короля, с ожесточением топтавшего все полезные ростки жизни.

      И когда умер Фридрих-Вильгельм III, и 7 июня 1840 г. на престол вступил Фридрих-Вильгельм IV, все общество предалось необузданной радости, в его настроении произошел резкий перелом от тяжелого отчаяния к бурным надеждам.

      На первых порах все шло гладко, и именинное настроение немецкого либерального общества росло. Правда, когда некоторые из собравшихся ландтагов, принося новому королю присягу, в самых почтительных выражениях напомнили ему о давнишнем обещании его отца дать народу конституцию и выразили глубокую уверенность, что сын, конечно, не замедлит исполнить торжественное обещание отца, то Фридрих-Вильгельм IV отнюдь не ответил утвердительно. Но в то же время он и не рассердился и не закричал на депутатов за их бессмысленные мечтания, а по тогдашним жестоким временам и это уже было не мало. Король ответил очень туманной речью, никаких конституционных обещаний не содержавшей, но либеральное обществе предпочло истолковать эту витиеватую речь в смысле симпатии короля к конституционализму. Но король сам поспешил рассеять эти иллюзии либералов. Опубликовав речи депутатов от земств и ответную речь короля, правительственный орган при этом выразительно присовокупил, что он предает гласности эти официальные документы с тем, «чтобы положить конец превратным толкам о том, будто король в своей ответной речи высказал одобрение петиции депутатов о провозглашении конституции на основании указа 22-го мая 1815 года».

      Наконец, в своей речи, обращенной к немецкому дворянству, Фридрих-Вильгельм IV ясно и громогласно заявил во всеуслышание,