Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом. Владимир Першанин

местности ротный не рискнул. И правильно сделал. Нас бы раздолбали на поле почем зря. Немцы попадать в цель умели. Сквозь панораму я видел приближенные оптикой разбитые пушки и многочисленные воронки вдоль линии стрелковых ячеек. Низко пригнувшись в седле, к нам прискакали капитан, назвавшийся помощником командира полка по разведке Безугловым, и сержант. Капитан поглядел на стоявших под деревом беглецов. Те съежились, Безуглов обрушился на нашего ротного:

      – Долго прятаться здесь будете? Вам был приказ идти на поддержку полка. Не слышали?

      – Все я слышал… и видел тоже, – огрызнулся старлей. – Самолеты десять минут назад как улетели. Нас бы на открытом месте расколошматили в момент.

      – Может, и так, – согласился капитан. – Бомбежка кончилась, дальше сидеть здесь нечего. Дуйте в расположение полка.

      Капитан оглядел своих красноармейцев. Те съежились еще больше, сбившись в тесную кучку. Один – босой, почти все без шинелей, но винтовки бросили лишь двое. Один сразу доложил:

      – В речке винтовка утопла. А гранаты на месте, две штуки. И лопатка саперная тоже.

      – И у меня утопла, – подхватил второй. – А гранат не было. Зато патронов полный подсумок.

      Явно, что винтовки они бросили со страху. В речке глубина метра полтора в самом глубоком месте. Сейчас они со страхом ждали, что решат командиры.

      – Бегом на позиции! – скомандовал капитан. – Винтовки у павших подберете.

      От слова «павшие» у меня что-то ворохнулось в груди. Несмотря на свои девятнадцать лет и не слишком великое умение разбираться в людях, я понял, что молодой капитан (и уже помощник командира полка!) уважает людей. Больше всего я боялся, что после бойни, устроенной немецкими самолетами, капитан Безуглов прикажет расстрелять беглецов. Сколько людей самолеты угробили, давай еще добавим! Дело в том, что везде, и в училище, и с первых дней в батальоне слова «трибунал» и «расстрел» были самыми расхожими. С трусами в бою не церемонятся! Трибунал, и к стенке! Выходит, капитан был не такой. Он даже не угрожал своим струсившим бойцам, которым по всем статьям полагался трибунал.

      Мы уже готовились заводить моторы, когда неожиданно из-за поворота вывернулся наш старшина на мотоцикле с коляской.

      – Стойте! Я вам пожрать привез.

      Капитан разрешил задержаться на пятнадцать минут. Каждый получил полный котелок ячневой каши с тушенкой, по банке рыбных консервов и пачке махорки. Старшина сказал, что хлеб подвезут позже, и укатил. А мимо нас тянулся бесконечный конный обоз. Повозка за повозкой, и в каждой по трое-четверо тяжелораненых. Раненые полегче шли, держась за края повозок. Ездовые их отгоняли:

      – Вишь, лошади не тянут!

      – Сам слезай и иди, – огрызались раненые. – Небось, не ранен.

      Выглядели они жутко. Совсем не мужественно и красиво, как в фильмах. Один, перемотанный бинтами и полосками нательной рубашки через грудь, плечи, руки до кончиков пальцев, пытался вылезти из повозки и выкрикивал:

      – Быстрее,